Что такое Децентрация? Значение слова Децентрация в философском словаре

Франц . DECENTRATION. Одно из основных понятий постструктурализма , деконструктивизма и постмодернизм а . Децентрация , по мнению Ж. Дерриды, является необходимым условием критики традиционного западноевропейского образ а мышления с его «логоцентрической традицией». Как отмечает Г. Косиков, свою основную задачу французский ученый видит в том, «чтобы оспорить непререкаемость одно го из основополагающих принцип ов европейского культурного со знания — принципа «центрации», пронизывающего «буквально все сферы умственной деятельности европейского человек а : в философии и психологии он приводит к рациоцентризму, утверждающему примат дискурс ивно-логического сознания над всеми прочими его формами, в культурологии — к европоцентризму , превращающему европейскую социальную практику и тип мышления в критерий для «суда» над всеми прочими формами культуры, в истории — к презенто- или футуроцентризму, исходящему из того , что историческое настоящее (или будущее ) всегда «лучше», «прогрессивнее» прошлого, роль которого сводится к «подготовке» более просвещенных эпох и т. д. Вариант ом философии «центрации» является субстанциалистский редукционизм , постулирующий наличие некоей неподвижной исходной сущности, нуждающейся лишь в воплощении в том или ином материале; в философии это представление о субъект е как своеобразном центре смыслов ой иррадиации, «опредмечивающемся» в объекте ; в лингвистике — идея первичности означаемого, закрепляемого при помощи означающего, или первичности денотации по отношению к коннотации; в литературоведении — это концепция «содержания», предшествующего своей «выразительной форме», или концепция неповторимой авгорской «личности», «души», материальным инобытием которой является произведение ; это, наконец ... позитивистская каузально-генетическая «мифологема» (Косиков:1989, с. 35-36). Критика всех этих «центризмов», подчеркивает Н. Автономова, «стягивается у Дерриды в понятие « логоцентризма » как их наиболее теоретически обобщенную форму» (Автономова:1977, с. 168). В литературоведении проблема децентрации в основном получила свою разработку в двух аспектах: «децентрированного субъекта» и «децентрированного дискурса ». Так, согласно точке зрения одного из ведущих теоретик ов постструктурализма и постмодернизма американского критика Ф. Джеймсона, пародия в «эпоху позд него капитализма », «лишенного всяких стилистических норм», вырождается в пастиш , причем ее по явление связывается Джеймсоном с процесс ом «децентрирования дискурса», т. е. исчезновения из него единого смыслового центра и одновременно «индивидуального субъекта в постиндустриальном обществе»; «исчезновение субъекта вместе с формальными последствиями этого явления — возрастающей недоступностью индивидуального стиля — порождает сегодня почти всеобщую практику того, что может быть названо пастишью» (Jameson:l984, с. 64). Другой теоретик, голландский исследователь Д. В. Фоккема, связывает появление постмодернизма с формирование м особого «взгляда на мир», в котором человек лишен своего центрального места . Для него постмодернизм — это « продукт долго го процесса секуляризации и дегуманизации»; если в эпоху Возрождения возникли условия для появления концепции антропологического универсума , то в XIX и XX столетиях под влиянием наук — от биологии до космологии — стало якобы все более затруднительным защищать представление о человеке как о центре космоса : «в конце концов оно оказалось несостоятельным и даже нелепым» (Fokkema:1986, с. 80, 82). Теоретическая «децентрация субъекта» как отражение специфической мировоззренческой установки сказалась на главном объекте литературы — человеке, поскольку последовательное применение основанных на идее децентрации постмодернистских принципов его изображения на практике привело с начала к девальвации, а затем и к полной деструкции личности персонажа как психологически и социально детерминированного характера . Свой вклад в разработку идеи децентрации субъекта внес, разумеется, и Фуко . Наиболее эксплицитно этот вопрос был им поставлен в «Археологии знания» (1969), где автор с самого начала заявляет, что общей для современных гуманитарных наук ( психоанализа , лингвистики и антропологии) предпосылкой стало введение «прерывности» в качестве «методологического принципа» в практику своего исследования, т. е. эти дисциплины «децентрировали» субъект по отношению к «законам его желания» (в психоанализе), языковым формам (в лингвистике) и правила м поведения и мифов (а антропологии). Для Фуко все они продемонстрировали, что человек не способ ен объяснить ни свою сексуальность , ни бессознательное , ни управляющие им системы языка , ни те мыслительные схемы, на которые он бессознательные ориентируется. Иными словами, Фуко отвергает традиционную модель , согласно которой каждое явление имеет причину своего порождения. Точно таким же образом и постулируемая Фуко « археология знания » децентрирует человека по отношению к непризнаваемым и несознаваемым закономерностям и «прерывностям» его жизни: она пока зывает, что человек не способен дать себе отчет в том, что формирует и изменяет его дискурс, — т. е. осознанно воспринять «оперативные правила эпистемы ». Как все связанные с ней во временном плане дисциплины, « археология » преследует ту же цель — «вытеснить», упразднить представление о самой возможности подобной «критической осознаваемости» как «принципе обоснования и основы всех наук о человеке» (Leitch:1983, с. 153). Общеструктуралистская проблема децентрации субъекта, решаемая обычно как отрицание автономности его сознания, конкретизировалась у Фуко в виде подхода к человеку (к его сознанию) как к «дискурсивной функции ». В своей знаменитой статье 1969 г. (расширенной потом в 1972 г.) «Что такое автор?» (Foucault:1969) Фуко выступил с самой решительной критикой понятия «автора» как сознательного и суверенного творца собственно го произведения: «автор не является бездонным источник ом смыслов, которые заполняют произведения; автор не предшествует своим произведениям, он — всего лишь определенный функциональный принцип, посредством которого в нашей культуре осуществляется процесс ограничения , исключения и выбора ; короче говоря, посредством которого мешают свободной циркуляции, свободной манипуляции , свободной композиции, декомпозиции и рекомпозиции художественного вымысла. На самом деле, если мы привыкли представлять автора как гения, как вечный источник новаторства, всегда полного новыми замыслами, то это по тому , что в действительности мы заставляем его функционировать как раз противоположным образом. Можно сказать , что автор — это идеологическии продукт, поскольку мы представляем его как нечто , совершенно противоположное его исторически реальной функции... Автор — идеологическая фигура , с помощью которой маркируется способ распространения смысла » (Textual strategies:1980, с. 159). Собственно, эта статья Фуко, как и вышедшая годом раньше статья Р. Барт а « Смерть автора » ( русский перевод : Барт: 1989), подытожившие определенный этап развития структуралистских представлений, знаменовали собой формирование уже специфически постструктуралистской концепции теоретической «смерти человека», ставшей одним из основных постулатов «новой доктрины». Если эти две статьи — в основном сугубо литературоведческий вариант постструктуралистского понимания человека, то философская проработка этой темы была к тому времени уже завершена Фуко в его «Словах и вещах» (1966), заканчивающихся знаменательным пассажем: «Взяв сравнительно короткий хронологический отрезок и узкий географический горизонт — европейскую культуру с XVI в., можно сказать с уверенностью, что человек — это изобретение недавнее... Среди всех перемен, влиявших на знание вещей, на знание их порядка, тождеств, различий, признаков, равенств, слов, среди всех эпизодов глубинной истории Тождественного, лишь один период , который начался полтора века назад и, быть может, уже скоро закончится, явил образ человека. И это не было избавлением от давнего неспокойства, переходом от тысячелетий заботы к ослепительной ясности сознания, подступом к объективности того, что так долго было достоянием веры или философии, — это просто было следствием изменений основных установок знания... Если эти установки исчезнут так же, как они возникли, если какое-нибудь событие ( возможность которого мы можем лишь предвидеть , не зная пока ни его формы, ни облика) разрушит их, как разрушилась на исходе XVII в. почва классического мышления, тогда — в этом можно поручиться — человек изгладится, как лицо , нарисованное на прибрежном песке» (Фуко;1977, с. 398). (Дано в переводе Н. Автономовой — И. И.).