Что такое Шизоанализ? Значение слова Шизоанализ в философском словаре

1) Шизоанализ - (греч. schizein - расколоть) - одно из направлений современного постструктурализма . Программным сочинением Ш. выступил двухтомный труд Делеза и Гваттари " Капитализм и шизофрения " (1972- 1980), объединивший критику структуралистских представлений и леворадикальные политические идеи конца 1960-х - начала 1970-х (особенно том первый - " Анти-Эдип "). В рамках парадигмы Ш. затрагивается широкий спектр проблем философии, социологии, политологии, психиатрии, экономики и пр. Спектр философских аспектов Ш. содержит критику теории репрезентации и вытекающую из нее традиционную структуру знака ( означающее , означаемое , референт ); критику фрейдовской концепции , в частности, "Эдипова комплекса " ( установка Ш. на преодоление "эдипизации бессознательного") и др. Важным пунктом размышлений теоретиков Ш. стала также критика марксистски ориентированных интерпретаторов Фрейда, в частности, раннего Маркузе и Райха. Существенным недостатком их концептуальных построений, согласно тезисам Ш., является понимание бессознательного, которое мыслится как некая символическая структура . Отождествляемое Фрейдом со снами или мечтами бессознательное , по мнению Делеза и Гваттари, тем самым неадекватно и редуцированно сводится к символическим образам и представлениям. Сторонники III. усмотрели причину этого заблуждения в чрезмерной роли Эдипова комплекса, которую тот исполняет в психоаналитической теории. В частности, было отмечено, что "... из-за Эдипа все оказывается завуалировано новым идеализмом: из бессознательного как завода создали античный театр , из единства производства создали совокупность представлений; из производящего бессознательного создали бессознательное, которое может только выражаться (миф, трагедия, сновидения )". С точки зрения теоретиков Ш., структуралистские интерпретации психоанализа (Лакан) необратимо элиминируют " реальное " из механизмов бессознательного, являя собой (в стилистике образного ряда рассуждений Фрейда) возврат к Эдипу-деспоту от Эдипа- эталона . Согласно Ш., понять истинную природу бессознательного можно, только отбросив Эдипов комплекс , ограниченный рамками семейных отношений и не способный объяснить сложные социальные структуры и процессы , а также очистив понятие бессознательного от каких-либо символических форм и попытавшись понять его как "производящее желание " или, что то же самое, - "желающее производство ". "Желание есть часть базиса ", - констатируется в работе "Капитализм и шизофрения". (Это не марксизм - в нем "желания" являют собой компонент идеологических представлений; это не фрейдизм - в его рамках желание не может быть производительным кроме ситуаций сновидений и фантазмов.) Делез и Гваттари осмысливали посредством понятий "базис" и " либидо " ницшеанскую "волю к власти". "Деятельные силы" из книги Делеза "Ницше и философия " обрели наименование "революционного желания". Согласно Делезу и Гваттари, "подавлять желание и не только для других, но и в самом себе, быть полицейским для других и для самого себя, - вот что заставляет напрячься, и это не идеология , это экономия ". Первый том книги "Капитализм и шизофрения" - "Анти-Эдип" - посвящен анализу "болезни века". Согласно более раннему Делезу ("Ницше и философия"), всеобщая история являет собой переход от предыстории к постистории. В интервале между данными полюсами процесс культурной дрессировки был призван превратить изначально первобытное животное в " индивида суверенного и дающего законы ", в субъекта , способного осуществить кантовское "управляем именно мы". История не достигла своей цели: возник человек озлобленный, человек, заболевший болезнью под названием " нигилизм ". Интерпретируя ход мыслей Ницше, Делез отмечает: последний человек, "уничтожив все, что не есть он сам", заняв " место Бога", оказался отвергнут всеми и всем. Этот человек должен быть уничтожен: настал момент перехода от ничто воли (болезнь нигилизма) к воле к ничто, от нигилизма незавершенного, болезненного и пассивного к нигилизму активному. Ш. излагает ту же модель философии истории новым языком: "болезнь века", она же "болезнь конца века" - это шизофрения. Таким образом, лечение ее предполагает замещение шизофрении пассивной (ее вылечивают в больницах) шизофренией активной. По схеме рассуждений Делеза и Гваттари, "шизофрения как процесс - это производство желания, но таковой она предстает в конце, как предел социального производства, условия которого определяются капитализмом. Это наша собственная "болезнь", болезнь современных людей. Конец истории не имеет иного смысла ". По схеме Ш., нынешний недуг цивилизации выступает симптомом, являющим свой подлинный смысл в перспективе дискурса о всеобщей истории, а не о семейной психологии, как это трактуется во фрейдизме. Очевидная ориентированность Ш. на полемику с теорией капиталистического производства Маркса, с одной стороны, и установками традиционалистского психоанализа, с другой , результировалась в формулировании следующих тезисов: а) ограниченность марксовой схемы связана с недооценкой связи общественного производства и желания как такового - капитализм и марксизм игнорируют "желающую ипостась " социального; б) психоанализ оказывается не в состоянии адекватно отобразить социальное измерение желания. Эксплицируя мысль Клоссовски о позитивности и желательности конструктивного отказа от "стерильного параллелизма между Марксом и Фрейдом", Гваттари и Делез подчеркнули, что решение данной задачи возможно путем уяснения того "способа, в границах которого общественное производство и производственные отношения выступают как производство желания и того, каким образом разнообразные аффекты и импульсы конституируют фрагмент инфраструктуры... составляя ее часть и присутствуя в ней самыми различными способами, они /аффекты и импульсы - А.Г., A.B./ порождают угнетение в его экономических измерениях вкупе со средствами его преодоления". Осуществление на уровне интеллектуальной и социальной практики принципа единства социального производства и "производства желания" - с целью достижения предельной степени раскрепощения последнего - предполагало, по Гваттари и Делезу, выявление трансцендентального бессознательного. Ш. утверждал генетическую автономность "желания" от потребностей людей вообще, от человеческих потребностей в чем-либо как таковых. Попытка объяснять желание через ощущение нехватки чего-либо, по мнению теоретиков Ш., с необходимостью приводит к фетишизации наших представлений относительно отношений индивида с миром. В контексте такого подхода (в каком бы облике - "диалектическом", "нигилистическом" и т.п. - он ни выступал) и который представители Ш. и призывали преодолеть, личные желания понимаются как проистекающие из в конечном счете коллективных запросов и интересов, что необходимо приводит к отчужденности человека и разрыву его естественных связей с природой ("реальное") и обществом ("производством желания"). По Гваттари и Делезу, "если желанию недостает реального объекта , сама реальность желания заключена в "сущности недостачи", которая и производит фантазматический объект". Отсутствие объекта, таким образом, векторизируется на внешнее, по сути своей, производство, а желание, в свою очередь, - продуцирует мысленный дубликат недостающего объекта. Тем самым человек преобразует природную среду лишь в собственном воображении, а не реально взаимодействует с ней. Теоретические концепции, пропагандирующие такой взгляд на происхождение желаний, по версии Ш., поддерживают доминирующий на Западе индустриально-потребительский общественный уклад и являются инструментом легитимизации социальных манипуляций и культурных репрессий (как, например, психоанализ по Фрейду). В аналогичном понимании природы желаний Ш. видит основной недостаток и в учении Маркузе. Согласно Ш., коль скоро Маркузе утверждает детерминирующую роль потребностей в динамике жизни индивида и общества, то и весь корпус возводимого на этом постулате социогуманитарного знания отвечает социальному заказу буржуазного общества, а именно оправдывает внедрение такой совокупности социальных связей, при которой человек оказывается доступен максимальному числу насильственных манипуляций со стороны социума. (В рамках Ш. психоанализ и капитализм рассматриваются как компоненты единого механизма культурных репрессий.) Трактовка "желания" в Ш. состоит в провозглашении полной его дистанцированности от каких-либо социальных характеристик и в его понимании как чисто физического процесса, атрибутом которого мыслится особое "производство". Социальное производство, согласно постулатам Ш., являет собой производство желания в определенных условиях: желание является производителем, производя реальное в поле реальности. По Делезу и Гваттари, "желание есть совокупность пассивных синтезов, машинным способом продуцирующих фрагментарные объекты, потоки и тела, функционирующие как производственные единицы. Именно из него проистекает реальное, являясь результатом пассивных синтезов желания как самопроизводства бессознательного...". Желание - наряду с производством - не может быть конституировано в функции отсутствующего объекта: желание само порождает состояние отсутствия и потребности, выступающие в реальности "контрпродуктами, производимыми желанием". Либидо инвестирует способ производства ("социальное поле в его экономических, исторических, расовых, культурных и иных феноменах") вне заданности какими-либо трансформациями психической деятельности или сублимациями в какой бы то ни было форме. Согласно Гваттари и Делезу, "есть только желание и социальность, и ничего более... Самые репрессивные и смертоносные формы общественного воспроизводства продуцируются желанием...". "Желающее производство" создает, согласно Ш., и природную, и социальную среду. Только посредством "желающего производства" конструируются естественные связи индивида как с внешним миром, так и с его собственным, субъективным. Другими словами, основой всех природных и социальных связей индивида выступают, с точки видения Ш., импульсы сексуального происхождения. Человек должен полностью доверяться именно собственным желаниям, а не репертуарам воображаемого удовлетворения. Не символический строй вещей подчиняет себе сексуальность, желания и реальное, а, напротив, он сам в пределе своем, согласно Ш., - функция сексуальности как циклического самодвижения посредством активности бессознательного. Согласно схеме Ш., "производство желания" формируется и осуществляется посредством системно организованной совокупности "машин желания", под референтами которых могут мыслиться и отдельный субъект, и социальная группа , и общество в целом. Стремясь осуществить процедуру синтеза психоаналитической концепции желания и марксовой теории общественного производства, теоретики Ш. разработали многомерную и полисмысловую концепцию "желающей машины" как субъекта некоего машинного процесса; последний же, в свою очередь, согласно Ш., может также истолковываться как модель для описания процедур деятельности бессознательного. Уподобление социального производства и "производства желания" уместно, с точки зрения Ш., постольку, поскольку первое неизбывно предполагает в качестве собственного компонента "полное тело " ("социус") вкупе с непродуктивными остановками и паузами антипроизводства. "Машина желания", по Гваттари и Делезу, представляет собой органическое единство трех компонентов: субъекта; "машин-органов", репрезентирующих жизнь и производство; стерильного, непотребляемого, непродуктивного "тела без органов", являющего собой результат актуализации инстинкта смерти и воплощение антипроизводства. Последнее - перманентный компонент производства желания, ибо "машины желания" не функционируют иначе, нежели в поврежденном состоянии: "... в известном смысле было бы предпочтительнее, чтобы ничто не работало и не функционировало: не рождаться, остановив цикл рождений; остаться без рта для сосания; без ануса для испражнений и т.п." (Делез и Гваттари). (Как ни один биологический процесс не мыслим без временных остановок, так и "производство желания" должно быть, кроме всего прочего, представлено механизмом, прерывающим деятельность "работающих органов". Таковым и выступает, согласно Ш., " тело без органов ".) Его включенность в производственный процесс неизбежно разрушает организм , инициируя перманентные напряжения в системе. На уровне общественного производства, согласно Ш., "тело без органов" может выступать в обликах "тела земли" ( эпоха дикости, клинический аналог - перверсия как деспотическая сущность ); "тела деспотии" (эпоха варварства, клинический аналог - параноидальный психоз как деспотическая сущность), "тела капитала " (эпоха цивилизации, клинический аналог и символ - невротический Эдип). Клиническим аналогом "тел без органов" в полном их объеме может считаться "классическая" шизофрения. Атрибуты состояния сосуществования и взаимодействия "машин желания" и "тела без органов", согласно авторам Ш., следующие: 1) перманентный конфликт , 2) взаимное притяжение, 3) единство и противостояние взаимного конфликтного отталкивания и взаимопритяжения. В первом случае рабочий шум "машин желания" невыносим для "тела, не нуждающегося в органе "; последнее воспринимает вторжение "машин желания" как преследование - в результате "оппозиции процесса производства машин желания и непродуктивного положения тела без органов" (Делез, Гваттари) незамедлительно возникают машины желания "параноидального" типа. Во втором случае, согласно мнению теоретиков Ш., "...тело без органов обрушивается на производство желания, притягивает и овладевает им... Непродуктивное, непотребляемое тело без органов служит поверхностью записи всех процессов производства желания, - создается впечатление , будто бы машины желания им и обусловлены...". Как результат - появление "машин желания" "чудодейственного" типа. В третьем случае, как результат единства и борьбы взаимопритяжения и взаимоотталкивания, производится и воспроизводится бесконечная серия метастабильных состояний субъекта; субъект "рождается из каждого состояния серии, постоянно возрождаясь из каждого следующего состояния". В итоге конституируется "машина желания" "холостого" типа или коррелят "шизофренического опыта чистых количеств", вступающая в особые ("субъекто-творящие") отношения с "телом без органов". Схема эволюции "машин желания" в контексте динамики разнокачественных состояний взаимосвязей их компонентов позволила авторам Ш. разработать весьма нетрадиционную модель развития социального производства как процесса эмансипации "производства желания" из структуры последнего. Исторически первая, доиндустриальная "машина желаний", согласно схеме Ш., - машина "территориального" вида, базирующаяся на архаичной целостности производства и земли как жизнеформирующих начал. В границах действия "машины желаний" данного вида существует очевидный естественный предел для процессов концентрации власти в руках представителей института вождей: "как если бы дикари заранее предчувствовали сами приход к власти имперского Варвара, который все же придет и перекодирует все существующие коды". "Территориальный" тип организации социальных кодов в дальнейшем сменяется, по Гваттари и Делезу, "машиной желания" имперского типа: жестокость сменяется осознанным системным террором. Потоки желания не высвобождаются, они лишь перекодируются. "Полное тело" ("социус") выступает на этом этапе как "тело деспота", место "территориальной машины желаний" занимает " мегамашина государства, функциональная пирамида с деспотом, неподвижным двигателем, на вершине; аппаратом бюрократии как боковой поверхностью и органом передачи; крестьянами - как рабочими частями в ее основании..." (Гваттари, Делез). Создаваемая в этих условиях правовая система отнюдь не стремится к ограничению деспотизма, ее суть либо "маниакально-депрессивная" (накладывающая запрет на всякое познание ), либо - "параноидально-шизоидная" (вовлекающая в сферу своего действия нетотализуемые структуры социума). В условиях капитализма, являющего собой, по Делезу и Гваттари, предельное отрицание всех предыдущих социальных формаций, степень удаленности "производства желания" от социального производства достигает высшей степени - степени полной несовместимости. Естественным продуктом детерриториализации желаний выступает "шизо-индивид", шизофреник - субъект декодированных потоков на "теле без органов". "Шизофреник расположен на пределе капитализма, представляя собой его зрелую тенденцию, прибавочный продукт, пролетария и ангела-истребителя" (Гваттари, Делез). Основанием же обстоятельства, что капитализм и шизофрения внешне выглядят как антиподы, считается стремление первого не столько кодировать и перекодировать потоки желаний, сколько установку на декодирование их. Шизофрения в этой диаде выступает как предел более высокого порядка, "внешний" предел, ибо она осуществляет процедуры декодирования на десоциализованном "теле без органов" в отличие от капитализма, который трансформирует потоки желания на "теле" капитала как детерриториализованного социуса. Итак, всеобщая история предстает в рамке Ш. как процесс "детерриториализации". Именно последняя задает главный вектор движения капитализма: капитализм идет к концу истории, он являет собой "универсальную истину" истории. "Детерриториализация" оказывается переходом от кодирования к декодированию. Кодирование в данном контексте обозначает способ регулирования обществом производства (включающее как "общественное производство" марксистов, так и "производительное желание" Делеза). Пределы истории - первобытное племя и капиталистическое общество. В первом случае все закодировано: существуют правила для всех жестов, всех обстоятельств жизни, всех фрагментов целого; любое мгновение жизни есть социальное событие . Капитализмом изобретается приватный индивид, владелец собственного тела, собственных органов, своей рабочей силы. Генезис капитализма суть всеобщее декодирование: а) декодирование потоков производителей, т.е. пролетаризация крестьян, жестко отделенных от их земли, их почвы, их родины; б) конституирование торгово-финансовых (а не земельных) состояний вследствие обращения потоков богатств. Движение декодирования десакрализует былые священные церемонии, обычаи и т.д. Капитализм, согласно Ш., особо "циничная система", не нуждающаяся ни в чем святом для оправдания собственного существования. По схеме Делеза - Гваттари, капитализм потерпел фиаско как и культурная дрессировка, которая должна была породить суверенного индивида, а породила человека негативности. Капитализм, сверхциничный в своем декодировании, должен был бы выступить освобождением от всех социальных запретов; он же привел к беспрецедентному подавлению производства желания. Разрушая территориальные привязанности, капитализм должен был конституировать блаженный номадизм "отвязавшегося" индивида как продукта "детерриториализации". В итоге в капиталистическом мире доминируют страх и тоска . "Детерриториализации" сопутствует, по модели Ш., перманентная "ретерриториализация": капитализм все более отодвигает предел, к которому тяготеет номадизм. По Делезу - Гваттари, "все повторяется или возвращается - государства, отечества, семьи". При этом профессиональные психоаналитики являют собой существеннейших агентов ретерриториализации: они исполняют "следующую функцию: поддерживать жизнь верований даже после их уничтожения! заставлять верить еще и тех, кто не верит ни во что!" Капитализм в результате оказывается вынужденным адаптировать, аксиоматизировать и декодировать шизофренические реальности, будучи радикально идентичен шизофрении в поле декодировок и выступая ее антиподом в сфере репертуаров аксиоматизации: "Денежные потоки являют собой совершенно шизофренические реальности, но они существуют и функционируют лишь в рамках имманентной аксиоматики, которая заключает и отталкивает их реальность. Язык банкира, генерала, промышленника, чиновника... является совершенно шизофреническим, но статистически он работает лишь в рамках опошляющей его аксиоматики, ставящей его на службу капиталистическому строю..." (Делез, Гваттари). Авторы Ш., таким образом, интерпретируют свободное от нормативирующих структур общества поведение индивида, который может свободно реализовывать свои желания как "деконструированный субъект" - как "шизоидное": но не в качестве поступков психически больного человека, а как линию поведения лица, сознательно отвергающего каноны общества в угоду своему естественному "производящему желанию", своему бессознательному. Требование слушаться голоса собственного "шизо" (т.е. "шизомолекулы" - основания человека) ведет не просто к необходимости редуцировать из психической жизни нормативные конструкты , навязанные культурой, но, что еще более важно для понимания доктрины Ш., - к постулированию желательности максимального снижения роли разума , которую тот играет, выступая арбитром во всех связях и отношениях субъекта. Именно сознание (терминологически в Ш. не осуществляется разделения сознания и разума) как первоначальный репрессивный механизм сдерживает свободную деятельность "желающей машины". Бессознательное же, выступая по сути как "желающее производство", очищено, по версии Ш., от структурирующей роли разума и таким образом может характеризоваться как машинный процесс, не имеющий других причин своего возникновения, нежели он сам, и не имеющий, кроме этого, также и целей своего существования. Согласно Гваттари и Делезу, " речь идет не о том, чтобы биологизировать человеческую или антропологизировать естественную историю, но о том, чтобы показать общность участия социальных и органических машин в машинах желания". Безумная природа творческого преобразователя социальной действительности капиталистического общества стала в дальнейшем символом множества философских версий постструктурализма, а главным этапом в определении революционного субъекта как "социального извращенца" стал провозглашенный в рамках традиции Ш. отказ разуму в его созидательной мощи и определение всей культуры, построенной по канонам рациональности, как тупиковой. Таким образом, Делез и Гваттари связали с личностным типом "шизо-" надежды на возможность освобождения человека и общества от репрессивных канонов культуры капитализма, являющих собой, согласно Ш., основополагающие причины процессов массовой невротизации людей. Пробуждение в индивидах имманентных "машин желания" сопряжено с высвобождением процессов "производства желания", разрушающих несвободу людей во всех ее формах (навязываемое структурное единство, индивидуализация, фиксированное тождество и т.п.). Такой освободительный потенциал, присущий "шизо-", а также его способность к критическому, отстраненному анализу реальности обусловливаются, по схеме Ш., еще и тем, что данный социально- психический тип мыслится как маргинальный субъект, не включенный в форматирующую сознание систему капиталистического общества и дистанцированный от нее. Главным способом высвобождения, раскрепощения желаний, согласно Ш., выступает "ускользание" от определенностей любого рода - определенностей как негативных, так и позитивных. Любая определенность, однозначность - это социальная ловушка: борьба никогда не является проявлением воли к власти. "Ускользание" индивидов разрушает тождественность общества в целом самому себе; по утверждению Делеза и Гваттари, "...порядочные люди говорят, что убегать не нужно, что это не эффективно, что необходимо трудиться во имя реформ. Но всякий революционер знает: ускользание революционно...". Лишь в рамках таких репертуаров индивидуального поведения (наиболее типичными примерами которых являются шизофрения, искусство и наука , ориентированные на процесс и производство, а не на цель и выражение ) "производство желания" способно подчинить себе социальное производство. По схеме Гваттари и Делеза, "производство желания" неодномерно и плюралистично по своей структуре: целое в принципе не может объединять части, будучи потенциально способно лишь примыкать к ним: "...целое есть продукт, производимый как часть наряду с другими частями, которые оно не объединяет и не тотализует, но применяется к ним, устанавливая типы отклоняющейся коммуникации между несообщающимися сосудами, поперечное единство элементов, которые остаются полностью различными в своих собственных измерениях...". Несущей конструкцией теоретической схемы различения "производства желания" и социального производства в Ш. является отображение и фиксация природы и динамики всего существующего в границах гипотезы о существовании "молярных" и "молекулярных" образований. Шизофрения - это граница между "молекулярной" множественностью желаний и "молярной" организацией. "Молекулярная" организация интегрирована в "молярный" макромир общественных формаций, располагаясь в его основании: именно микробессознательные "сексуальные инвестиции" фундируют сознательные инвестиции экономических, политических и иных общественных макроструктур. По Делезу и Гваттари, "нет машин желания, которые бы существовали вне социальных машин желания, которые заполняют их в малых масштабах". Два этих уровня организации реальности, согласно Ш., выступают как предпочтительные по отношению к различным типам желающих субъектов. Молярные ("макрофизические") совокупности, относящиеся к статистическому порядку "больших чисел", - поля действия для параноика. "Микрофизический" же уровень, лежащий вне "притоков больших чисел", - ориентир для шизофреника, при этом не менее сложный, чем в первом случае. Инвестиции в "производство желания" в контексте данного различения - оппозиционно разновекторны: "... один - это инвестиция группы-подчинения, вытесняющая желания личностей, другая - это инвестиция группы-субъекта в поперечных множественностях, относящихся к желанию как молекулярному явлению" (Делез, Гваттари). "Молярные" образования представлены индивидами, классами, государством , культурой и ее частными составляющими: наукой, искусством и т.д. К "молекулярным" же образованиям Ш. относит непосредственно сами "желающие машины", структурно разграниченные на отдельные элементы . Учитывая, что вышеохарактеризованное "тело без органов" содержит все возможные модели развития производственных связей и алгоритмы деятельности "машин желания", то, заключают Делез и Гваттари, "тело без органов" служит своеобразным агентом "молярных" образований. Оно останавливает деятельность "машин желания" или осуществляет "запись" производственных процессов на "тело без органов" таким образом, чтобы уже будучи "считываемыми", они не могли мыслиться иначе, как произведенными из "тела без органов". Вступая в эти отношения, "работающие органы" как бы "вступают в брак " со считанными моделями, технологиями или видами деятельности, а значит, "машина желания" оказывается не в силах на свободное "самопроизводство бессознательного". "Молярные" образования образуют строгие структуры, важным качеством которых становятся уникальность и специфичность, в результате чего они ускользают от воздействия "молекулярных" систем и становятся инструментами подавления желаний. Согласно Ш., "молярные" системы через агента - "тело без органов" - способны переходить на "молекулярный" уровень, т.обр. возникают всевозможные проникновения этих уровней друг в друга. "Молекулярные" системы, по модели Ш., нуждаются в "молярных", в существовании на уровне специфических, а не универсальных множеств. Необходимо обнаружение у каждого индивида собственной "машины желания": "шизоаналитик - это механик, шизоанализ чисто функционален... он не может остановиться на герменевтическом (с точки зрения бессознательного) обследовании социальных механизмов..." (Гваттари, Делез). Ш. не претендует на статус политически ориентированной либо идеологически ангажированной философско-психоаналитической системы, он базируется на уверенности в абсолютном характере природы "машин желания". "Если мы призываем желание как революционную силу, то делаем это потому, что верим, что капиталистическое общество может выдержать множество проявлений интересов, но ни единого проявления желания, которое в состоянии взорвать его базовые структуры..." (Делез и Гваттари). В этом плане каждый человек, с точки зрения авторов III., потенциально обладает шансом начать жить согласно естественным законам желания, восстановив гармоничные отношения с природой, обществом и самим собой. В целом правомерно полагать, что Ш. выступил осуществленным достижением фрейдо-марксистского синтеза. Основанием этого выступила тематизация соответствующей проблематики в духе ницшеанства при достаточно произвольном употреблении ортодоксальной фрейдо-марксовой лексики. (См. также Тело без органов, Анти-Эдип.)

2) Шизоанализ - - направление в современном постструктурализме . Ш. представлен работами Ж. Делеза и Ф. Гваттари, прежде всего их совместным трудом " Капитализм и шизофрения " (1972 - 1980). В основе этой работы - критика психоанализа и учение о капитализме в его связи с шизофренией. При этом капитализм и психоанализ рассматриваются как единый репрессивный аппарат. Капитализм критикуется за антигуманизм и разрыв естественных связей человека с природой (реальным) и обществом ( производством желания). В психоанализе подвергается критике "эдипизация" бессознательного. По мнению Делеза и Гваттари, именно благодаря введению Эдипова комплекса происходит отчуждение пространства человеческих желаний. Открытие производства желания, разных видов производства бессознательного, по праву, считается достоянием психоанализа. "Но из-за Эдипа это открытие было вскоре затемнено новым идеализмом: место завода бессознательного занял античный театр , место продуктивного бессознательного - бессознательное , которое может лишь выражаться (миф, трагедия, сон)". Критике подвергается также структурный психоанализ Ж. Лакана. Психоанализ Лакана - это возвращение от Эдипа-образца к Эдипу-деспоту. Вся концепция бессознательного и производства желания как желания "другого" размещается в пространстве между воображаемым и символическим: реальное вытесняется из всех механизмов бессознательного, реальное невозможно, реальное навсегда утеряно. Ш. предполагает как раз освобождение бессознательного от господства Эдипова комплекса, реального от воображаемого и символического, и исследование бессознательного как "производства желания". В то время как психоанализ подчиняет "производство желания" производству фантазмов, капитализм и, соответственно, марксистская теория капиталистического производства, открыв законы социального производства, извращают его, поскольку не видят тесной связи производства и желания. В то время как психоанализ лишает желание его социального содержания, капитализм и марксизм лишают социальное его желающего характера . Со ссылкой на последние работы Пьера Клоссовского единственный выход за пределы "стерильного параллелизма между Марксом и Фрейдом" авторы видят в следующем: "это можно сделать, открыв способ, каким общественное производство и производственные отношения являются производством желания, и то, каким образом аффекты и импульсы составляют часть инфраструктуры, ибо они составляют ее часть, наличествуя в ней всевозможными способами, порождая угнетение в его экономических формах , а также средства его преодоления" (Делез и Гваттари). Объединение марксистской теории социального производства и психоаналитической теории желания предлагается в качестве шизоаналитического метода . Общественное производство есть производство желания в определенных условиях . Социальное пространство является исторически определенным продуктом желания. Для того, чтобы либидо инвестировало способ производства , оно не нуждается ни в сублимации, ни в какой психической деятельности или трансформации. "Есть только желание и социальность , и ничего другого. Даже самые репрессивные и смертоносные формы социального воспроизводства производятся желанием..." (Делез и Гваттари). Отсюда идея создания материалистической психиатрии, основанной на "производстве желания". Реализация единства "производства желания" и социального производства предполагает обнаружение трансцендентального бессознательного и обеспечение свободного функционирования "производства желания". Теория "производства желания" основывается на новом понимании желания. Согласно Делезу и Гваттари, желание может мыслиться как производство и как приобретение. Желание как приобретение, вне зависимости от способа концептуализации (идеалистического, диалектического, нигилистического), определяется через отсутствие, недостаток реального объекта . "Действительно, если желанию недостает реального объекта, сама реальность желания заключена в "сущности недостачи", которая производит фантазматический объект" (Делез и Гваттари). В этом смысле , недостающий объект отсылает к внешнему природному или социальному производству, в то время как желание производит воображаемый дубликат отсутствующего объекта. Т. о., взаимодействие человека с окружающей средой происходит не на самом деле, а в воображении, тем самым он лишается возможности реально воздействовать на среду. В противоположность традиционному представлению, Ш. говорит о том, что желание является производителем, желание производит реальное, и это производство имеет место в реальности. "Желание есть совокупность пассивных синтезов, машинным способом производящих частичные объекты, потоки и тела, работающие как производственные единицы. Из него вытекает реальное, оно является результатом пассивных синтезов желания как самопроизводства бессознательного" (Делез и Гваттари). Объективным коррелятом желания является реальность как таковая. Желание, так же как и производство, никогда не организовано в функции отсутствующего объекта, само отсутствие производится желанием: желание порождает потребности как "контрпродукты в реальности, производимые желанием...". В этом смысле человек должен доверять своим желаниям, отдаться им, а не ориентироваться на воображаемое удовлетворение. С т. зр. этого самовоспроизводства бессознательного оказывается излишним вопрос об оппозиции символического и реального. Не сексуальность, не желание, не реальное находятся на службе символического порядка, а наоборот, последний находится на службе сексуальности как циклического движения, самовоспроизводящегося посредством бессознательного. "Производство желания" представляет собой совокупность "машин желания". "Машина желания" состоит из трех частей: машинорганов, тела без органов и субъекта . Машины- органы отождествляются с производством, жизнью , в то время как тело без органов - с антипроизводством, с инстинктом смерти. Непродуктивное, стерильное, непотребляемое тело без органов постоянно вводится в производство, поскольку "машины желания" работают исключительно в поврежденном состоянии. "В каком-то смысле больше хотелось бы, чтобы ничто не работало, не функционировало: не рождаться, остановить колесо рождений, остаться без рта для сосания, без ануса для испражнения" (Делез и Гваттари). Тело без органов непрестанно разрушает организм , заставляет циркулировать и функционировать незначащие частицы, чистые напряжения. Телу без органов на уровне социального производства, социальной машины соответствуют "тела" земли, деспотии, капитала или денег, возникающие соответственно на трех основных стадиях общественного развития: дикости, варварства и цивилизации. "Телу" земли соответствует перверсия как деспотическая сущность , "телу" деспотии - параноидальный психоз как деспотическая сущность, "телу" капитала - невротический Эдип как фамилиализм. Полным телам без органов соответствует шизофрения как клиническая сущность. Третья составляющая "машин желания" определяется как субъект. Сравнение "производства желания" и социального производства является уместным, поскольку, как говорят авторы Ш., любая форма социального производства также включает в себя непродуктивную остановку, элемент антипроизводства, полное тело, определяемое ими как социус. Отношение между телами без органов и "машинами желания" строится следующим образом: во-первых, между ними существует конфликт . Тело без органов не выносит сцепления, производства, шума машин. Оно не нуждается в органе; связанным, соединенным или отключенным потокам противопоставляется недифференцированная аморфная текучесть. "Машины желания" вторгаются в тело без органов, а последнее отталкивает их, относясь к ним как к аппарату преследования. В результате возникает особая разновидность "машин желания" - "параноидальная машина". "...Эта машина зарождается сразу, в оппозиции процесса производства машин желания и непродуктивного положения тела без органов..." (Делез и Гваттари). Во-вторых, между телом без органов и "машинами желания" существует взаимное притяжение. "Тело без органов обрушивается на производство желания, притягивает его и овладевает... Непродуктивное, непотребляемое тело без органов служит поверхностью записи всех процессов производства желания, так что создается впечатление , будто машины желания проистекают из него" (Делез и Гваттари). Соответствующую разновидность "машин желания" авторы Ш. называют "чудодейственной машиной". И третью разновидность "машин желания" Делез и Гваттари называют "холостой машиной". Осуществляется новый союз между телом без органов и "машинами желания"; субъект является продуктом, смешивается с третьей производящей и остаточным примирением. "Холостая машина" - это шизофренический опыт чистых количеств, интенсивных количеств. Последние есть результат взаимоотталкивания и взаимопритяжения и их противостояния. Противостояние притяжения и отталкивания производит открытую серию интенсивных элементов, которые выражают бесконечное число метастабильных состояний, через которые проходит субъект. "Холостая машина производит серии состояний, начиная с нулевого, и субъект рождается из каждого состояния серии, постоянно возрождаясь из каждого следующего состояния" (Делез и Гваттари). Ш. исходит из того, что "производство желания" есть прежде всего социальное производство, и лишь с течением времени оно обособляется от социального производства. Наибольший разрыв между ними наблюдается в условиях цивилизации. С капиталистическим способом производства желание несовместимо. В качестве первой в истории докапиталистической "машины желаний" Делез и Гваттари выделяют "территориальную машину", основанную на примитивном единстве производства и земли. "Территориальная машина" препятствует концентрации власти, обессмысливая институты вождей: "как если бы сами дикари заранее предчувствовали приход к власти имперского Варвара, который, тем не менее, придет и перекодирует все коды". На смену первобытному территориальному кодированию приходит имперская формация с определенным типом кодирования: на смену жестокости приходит система террора. Полное тело социуса становится телом деспота. Меняется сама социальная машина: "место территориальной машины заняла мегамашина государства, функциональная пирамида с деспотом, неподвижным двигателем, на вершине; бюрократическим аппаратом как боковой поверхностью и органом передачи и крестьянами как рабочими частями в ее основании..." (Делез и Гваттари). Естественно, что деспотия только перекодирует потоки желания, вовсе не освобождает их. Делез и Гваттари выделяют две черты варварского имперского закона, который, по крайней мере в начале, создается вовсе не как гарантия против деспотизма : параноидально-шизоидную (метонимию), в соответствии с которой он управляет нетотализованными или нетотализуемыми частями, и маниакально-депрессивную ( метафора ), в· соответствии с которой он запрещает любое познание . Капитализм является отрицанием всех общественных формаций. Детерриторализуя потоки желания, капитализм движется к своему пределу - собственно шизофреническому пределу. Капитализм изо всех сил старается производить шизофреника как субъекта декодированных потоков на теле без органов. "Шизофреник стоит на пределе капитализма: он представляет собой его развитую тенденцию, прибавочный продукт, пролетария и ангела-истребителя" (Делез и Гваттари). Но возникает вопрос: почему капитализм в своем безумном стремлении к декодированию потоков, к шизофреническому пределу все же постоянно останавливает шизофренический процесс, отталкивает шизофреника, запирая их в клинику или тюрьму? "Почему он заточает безумцев вместо того, чтобы видеть в них своих героев, свое собственное завершение?" Дело в том, что поскольку капитализм, в отличие от предшествующих формаций, которые кодировали и перекодировали, совершает декодирование потоков, он выступает пределом любого общества. И все же, как поясняют авторы Ш., капитализм - это относительный предел, поскольку он совершает декодирование потоков на теле капитала как детерриториализованного социуса. Шизофрения, напротив, является абсолютным пределом, поскольку совершает декодирование на десоциализованном теле без органов. В этом смысле шизофрения есть внешний предел капитализма, потому ему приходится постоянно переводить на собственный язык шизофреническое декодирование. Капитализм одновременно декодирует и аксиоматизирует потоки. "Денежные потоки представляют собой совершенно шизофренические реальности, но они существуют и функционируют лишь в рамках имманентной аксиоматики, которая заключает и отталкивает их реальность. Язык банкира, генерала, промышленника, чиновника... является совершенно шизофреническим, но статистически он работает лишь в рамках опошляющей его аксиоматики, ставящей его на службу капиталистическому строю..." (Делез и Гваттари). Т. о., существует глубокое противоречие между капиталистами и шизофрениками - в их радикальной близости в смысле функции декодирования, в их глубокой враждебности в смысле функции аксиоматизации. Одной из важнейших характеристик "производства желания" является множественность. Отношение между частями и целым строится т. о., что целое не объединяет части, а добавляется к ним как дополнительная часть. "...Целое есть продукт, производимый как часть наряду с другими частями, которые оно не объединяет и не тотализует, но применяется к ним, устанавливая типы отклоняющейся коммуникации между несообшающимися сосудами, поперечное единство элементов, которые остаются полностью различными в своих собственных измерениях..." (Делез и Гваттари). Точно так же производится тело без органов: оно не объединяет и не тотализует части, а располагается рядом с ними. Соотношение "производства желания" и социального производства предполагает исследование всего сущего в двух аспектах: "молекулярном" и "молярном". Шизофрения представляет собой границу между "молярной" организацией и "молекулярной" множественностью желаний. "Молярная" организация предполагает существование предустановленных связей, которые производятся "машинами желания" как микрофизикой бессознательного. Но "молекулярная" организация не существует независимо от "молярных" ансамблей, макроскопических общественных формаций, в которые они статистически входят. В основании сознательных инвестиций экономических, политических и других крупных социальных структур лежат микробессознательные сексуальные инвестиции. Сексуальность является "молекулярным" подразделением и работает внутри "молярной" организации, внутри общественной тотальности. "Нет машин желания, которые бы существовали вне социальных машин желания, которые заполняют их в малых масштабах" (Делез и Гваттари). Хотя "молярная" и "молекулярная" организации не могут существовать друг без друга, взаимоотношение их характеризуется преобладанием то одной, то другой . Параноик - мастер больших молярных ансамблей, статистических образований, инвестирует все на основе больших чисел, специалист в области макрофизики. Шизофреник, напротив, движется в направлении микрофизики, в направлении "волн и корпускул, потоков и частичных объектов, которые перестают быть притоками больших чисел". Не следует отождествлять эти два направления как коллективное и индивидуальное, поскольку микробессознательное имеет не меньшее число устройств, хотя и особого рода. Инвестиция в обоих направлениях коллективна, но эти два типа инвестиций радикально отличаются друг от друга. " Один - это инвестиция группыподчинения", которая вытесняет желания личностей, "другая - это инвестиция группы-субъекта в поперечных множественностях, относящихся к желанию как молекулярному явлению" (Делез и Гваттари). Подлинное освобождение человека как существа "молярного" и "молекулярного" Ш. видит в освобождении желания, реализации "производства желания", введении шизофренического типа существования без фиксированного тождества, индивидуальности. В основании человека лежит шизофреническая клеточка, шизомолекула. " Речь не идет о том, чтобы биологизировать человеческую или антропологизировать естественную историю, но о том, чтобы показать общность участия социальных и органических машин в машинах желания" (Делез и Гваттари). Открытие в человеке его собственных "машин желания" обеспечивает свободное "производство желания", в процессе которого потоки желания уносят все, что подавляет человека; структурное единство, фиксированное тождество , индивидуальность и т. д. Основное средство освобождения желания Ш. видит в ускользании. Не борьба или любая другая форма сопротивления, а ускользание. Ускользание от любого рода определенности - определенности как "да", так и "нет". Ведя борьбу или сопротивляясь, вы все равно определяетесь, тем самым, попадаете в ловушку структурного господства. "...Борьба никогда ... не является активным выражением сил, проявлением утверждающей воли к власти", а скорее средством, с помощью которого "молярная" организация одерживает победу над "молекулярной". Ускользание не есть бегство от общества, скорее, ускользая, вы вынуждаете общество ускользать от самого себя, от самотождественности. Авторы Ш. выделяют две социальные инвестиции: сегрегативный - параноидально-фашистский полюс бреда ("Да, я ваш, я принадлежу к высшему классу , высшей расе...") и номадический - шизофренически-революционный, который пропускает потоки желания через себя, следуя противоположным путем ("Я болван, я негр..."). "Порядочные люди говорят, что не нужно убегать, что это не хорошо, не эффективно, что нужно работать во имя реформ. Но революционер знает, что ускользание революционно" (Делез и Гваттари). Ускользание всюду размещает молекулярные заряды, взрывающие то, что должно быть взорвано. В результате ускользания "производство желания" подчиняет себе социальное производство. Важнейшими фигурами такого ускользания Делез и Гваттари называют науку и искусство . Искусство производит цепи декодированных потоков, которые запускают "машины желаний". Искусство представляет собой процесс без цели: оно не может быть привязано к какому-то одному месту, какой-то одной школе; оно не может подчиняться какому-то канону или коду. Искусство осуществляется как таковое. Ценность шизореволюционного полюса искусства измеряется тем, что оно достигает подлинной современности, "которая состоит в высвобождении того, что с самого начала присутствовало в нем... - чистый процесс... искусство как эксперимент ". То же самое относится к науке. В этом смысле, искусство, наука и шизофрения тождественны: они ориентируются на процесс и производство, а не на цель и выражение. Согласно Делезу и Гваттари, Ш. является трансцендентальным и материалистическим анализом одновременно. Они предлагают исследовать трансцендентальное бессознательное вместо метафизического, материальное - вместо идеологического, шизофреническое - вместо эдиповского, нефигуративное - вместо воображаемого, реальное - вместо символического, машинное - вместо структурного, "молекулярное" - вместо "молярного". Подлинная антипсихиатрическая политика может состоять, во-первых, в разрушении всех ретерриториализаций, превращающих безумие в психическую болезнь , а во-вторых, в высвобождении "производства желания", устранении всех препятствий, нарушающих его естественное функционирование. Позитивная задача Ш. заключается в том, чтобы обнаружить у каждого "машину желания". "Шизоаналитик - это механик, шизоанализ чисто функционален. Поэтому он не может остановиться на герменевтическом (с т. зр. бессознательного) обследовании социальных механизмов..." (Делез и Гваттари). Круг проблем, исследуемых Ш. прежде всего концентрируется вокруг единства "производства желания" и социального производства: какое место в обществе занимает "производство желания", какую движущую роль играет в нем желание, в каких формах происходит примирение режима "производства желания" и социального производства, какие в обществе существуют возможности перехода от "молярной" организации социального производства к "молекулярным" множественностям "производства желания", до какой степени и вообще может ли общество выдержать господство "производства желания", имеет ли место и как происходит образование "группсубъектов". И. не предлагает никакой программы социального переустройства, никакой политической программы. Он не претендует на то, чтобы задаться вопросом о природе социуса, который явится результатом революции. Ш. не претендует на то, чтобы прослыть революцией. Шизофреник - не революционер, но шизофренический процесс составляет потенциал революции. Ш. не выдает себя за партию, за какую-то группу и не претендует на то, чтобы говорить от имени масс. "Мы еще не слишком компетентны, мы хотим говорить от имени абсолютной некомпетентности" (Делез и Гваттари). Единственное, на что может претендовать Ш., - это уверенность, что "машины желания" способны взорвать любое общество. "Если мы призываем желание как революционную силу, то делаем это потому, что верим, что капиталистическое общество может выдержать много проявлений интересов, но ни одного проявления желания, которое в состоянии взорвать его базовые структуры" (Делез и Гватгари). Т. X. Керимов

3) Шизоанализ - - термин , используемый Делёзом и Гваттари в их совместной работе " Капитализм и шизофрения " (1972-1980) для обозначения их собственной исследовательской методики. Делёз и Гваттари выдвигают в этой работе два радикальных тезиса : (1) любым типам человеческой коллективности предшествуют маргинальные группы, (2) язык представляет собой несущественную часть неязыкового поля, состоящего из "машин желания". Мир желания, прославляемый Ш., - это мир, где все возможно. Он приравнивается к миру особого рода шизофренического опыта , нетождественного клиническим формам шизофрении. "Состоявшимися шизофрениками" называются философы и писатели, перешедшие предел, удерживающий производство желания на периферии общественного прозводства, и тем самым делающие один вид производства тождественным другому. В рамках Ш. философия , как и шизофрения, - это процесс , а не цель , производство, а не выражение . Социальный анализ классовой структуры оказывается второстепенным по отношению к логике самого желания: он ограничивается "предсознательным интересом", тогда как желание относится к более глубокому, бессознательному пласту. Буржуазия рассматривается при этом как единственный класс капиталистического общества, которому противостоит не пролетариат , а " группа в слиянии" (термин Сартра), или "состоявшийся шизофреник" - больший пролетарий, чем сам пролетарий и одновременно больший буржуа, чем сам буржуа. Революционный потенциал общества сосредоточивается поэтому на полюсе маргинальных групп, а не на полюсе классов. Ш. резко критичен по отношению к психоанализу , который сам встроен в существующие технологии власти. G. Deleuze, F. Guattary. Capitalisme et Schizophrenie. V. 1. Le anti-Oedipe. P., 1972; V. 2. Mille Plateau. V.2. P., 1980.

4) Шизоанализ - (греч. schizein - расколоть) - одно из направлений современного постструктурализма . Программым сочинением Ш. выступил коллективный труд Делеза и Гваттари " Капитализм и шизофрения " (1972-1980), объединивший критику структуралистских представлений и леворадикальные политические идеи конца 1960-х - начала 1970-х. В рамках парадигмы III. затрагивается широкий спектр проблем философии, социологии, политологии, психиатрии, экономики и пр. Спектр философских аспектов Ш. содержит критику теории репрезентации и вытекающую из нее традиционную структуру знака ( означающее , означаемое , референт ); критику фрейдовской концепции , в частности "Эдипова комплекса " ( установка Ш. на преодоление "эдипизации бессознательного") и др. Важным пунктом размышлений теоретиков Ш. стала также критика марксистски ориентированных интерпретаторов Фрейда, - в частности, раннего Маркузе и Райха. Существенным недостатком их концептуальных построений, согласно тезисам Ш., является понимание бессознательного, которое мыслится как некая символическая структура . Отождествляемое Фрейдом со снами или мечтами, бессознательное , по мнению Делеза и Гваттари, тем самым неадекватно и редуцированно сводится к символическим образам и представлениям. Сторонники Ш. усмотрели причину этого заблуждения в чрезмерной роли Эдипова комплекса, которую тот исполняет в психоаналитической теории. В частности, было отмечено, что "... из-за Эдипа все оказывается завуалировано новым идеализмом: из бессознательного как завода создали античный театр , из единства производства создали совокупность представлений; из производящего бессознательного создали бессознательное, которое может только выражаться (миф, трагедия, сновидения )". С точки зрения теоретиков Ш., структуралистские интерпретации психоанализа (Лакан) необратимо элиминируют " реальное " из механизмов бессознательного, являя собой (в стилистике образного ряда рассуждений Фрейда) возврат к Эдипу-деспоту от Эдипа- эталона . Согласно Ш., понять истинную природу бессознательного можно, только отбросив Эдипов комплекс , ограниченный рамками семейных отношений и не способный объяснить сложные социальные структуры и процессы , а также очистив понятие бессознательного от каких-либо символических форм и попытавшись понять его как "производящее желание " или, что тоже самое, - "желающее производство ". Очевидная ориентированность Ш. на полемику с теорией капиталистического производства Маркса, с одной стороны, и установками традиционалистского психоанализа, с другой , результировалась в формулировании следующих тезисов: а) ограниченность марксовой схемы связана с недооценкой связи общественного производства и желания как такового - капитализм и марксизм игнорируют "желающую ипостась " социального; б) психоанализ оказывается не в состоянии адекватно отобразить социальное измерение желания. Эксплицируя мысль Клоссовски о позитивности и желательности конструктивного отказа от "стерильного параллелизма между Марксом и Фрейдом", Гваттари и Делез подчеркнули, что решение данной задачи возможно путем уяснения того "способа, в границах которого общественное производство и производственные отношения выступают как производство желания и того, каким образом разнообразные аффекты и импульсы конституируют фрагмент инфраструктуры... составляя ее часть и присутствуя в ней самыми различными способами, они [аффекты и импульсы - А.Г., А.В.] порождают угнетение в его экономических измерениях вкупе со средствами его преодоления". Осуществление на уровне интеллектуальной и социальной практики принципа единства социального производства и "производства желания" - с целью достижения предельной степени раскрепощения последнего - предполагало, по Гваттари и Делезу, выявление трансцендентального бессознательного. III. утверждал генетическую автономность "желания" от потребностей людей вообще, от человеческих потребностей в чем-либо как таковых. Попытка объяснять желание через ощущение нехватки чего-либо, по мнению теоретиков Ш., с необходимостью приводит к фетишизации наших представлений относительно отношений индивида с миром. В контексте такого подхода (в каком бы облике - "диалектическом", "нигилистическом" и т.п. - он ни выступал) и который представители Ш. и призывали преодолеть, личные желания понимаются как проистекающие из в конечном счете коллективных запросов и интересов, что необходимо приводит к отчужденности человека и разрыву его естественных связей с природой ("реальное") и обществом ("производством желания"). По Гваттари и Делезу, "если желанию недостает реального объекта , сама реальность желания заключена в "сущности недостачи", которая и производит фантазматический объект". Отсутствие объекта, таким образом, векторизируется на внешнее, по сути своей, производство, а желание, в свою очередь, - продуцирует мысленный дубликат недостающего объекта. Тем самым человек преобразует природную среду лишь в собственном воображении, а не реально взаимодействует с ней. Теоретические концепции, пропагандирующие такой взгляд на происхождение желаний, по версии Ш., поддерживают доминирующий на Западе индустриально-потребительский общественный уклад и являются инструментом легитимизации социальных манипуляций и культурных репрессий (как, например, психоанализ по Фрейду). В аналогичном понимании природы желаний Ш. видит основной недостаток и в учении Маркузе. Согласно Ш., коль скоро Маркузе утверждает детерминирующую роль потребностей в динамике жизни индивида и общества, то и весь корпус возводимого на этом постулате социогуманитарного знания отвечает социальному заказу буржуазного общества, а именно - оправдывает внедрение такой совокупности социальных связей, при которой человек оказывается доступен максимальному числу насильственных манипуляций со стороны социума. (В рамках Ш. психоанализ и капитализм рассматриваются как компоненты единого механизма культурных репрессий). Трактовка "желания" в Ш. состоит в провозглашении полной его дистанцированности от каких-либо социальных характеристик и в его понимании как чисто физического процесса, атрибутом которого мыслится особое "производство". Социальное производство, согласно постулатам Ш., являет собой производство желания в определенных условиях : желание является производителем, производя реальное в поле реальности. По Делезу и Гваттари, "желание есть совокупность пассивных синтезов, машинным способом продуцирующих фрагментарные объекты, потоки и тела, функционирующие как производственные единицы. Именно из него проистекает реальное, являясь результатом пассивных синтезов желания как самопроизводства бессознательного...". Желание- наряду с производством - не может быть конституировано в функции отсутствующего объекта: желание само порождает состояние отсутствия и потребности, выступающие в реальности "контрпродуктами, производимыми желанием". Либидо инвестирует способ производства ("социальное поле в его экономических, исторических, расовых, культурных и иных феноменах") вне заданности какими-либо трансформациями психической деятельности или сублимациями в какой бы то ни было форме. Согласно Гваттари и Делезу, "есть только желание и социальность, и ничего более... Самые репрессивные и смертоносные формы общественного воспроизводства продуцируются желанием...". "Желающее производство" создает, согласно Ш., и природную, и социальную среду. Только посредством "желающего производства" конструируются естественные связи индивида как с внешним миром, так и с его собственным, субъективным. Другими словами, основой всех природных и социальных связей индивида выступают, с точки видения Ш., импульсы сексуального происхождения. Человек должен полностью доверяться именно собственным желаниям, а не репертуарам воображаемого удовлетворения. Не символический строй вещей подчиняет себе сексуальность, желания и реальное, а, напротив, он сам в пределе своем, согласно Ш., - функция сексуальности как циклического самодвижения посредством активности бессознательного. Согласно схеме Ш., "производство желания" формируется и осуществляется посредством системно организованной совокупности "машин желания", под референтами которых могут мыслиться и отдельный субъект , и социальная группа , и общество в целом. Стремясь осуществить процедуру синтеза психоаналитической концепции желания и марксовой теории общественного производства, теоретики Ш. разработали многомерную и полисмысловую концепцию "желающей машины" как субъекта некоего машинного процесса; последний же, в свою очередь, согласно Ш., - может также истолковываться как модель для описания процедур деятельности бессознательного. Уподобление социального производства и "производства желания" уместно, с точки зрения Ш., постольку, поскольку первое неизбывно предполагает в качестве собственного компонента "полное тело " ("социус") вкупе с непродуктивными остановками и паузами антипроизводства. "Машина желания", по Гваттари и Делезу, представляет собой органическое единство трех компонентов: субъекта; "машин-органов", репрезентирующих жизнь и производство; стерильного, непотребляемого, непродуктивного "тела без органов", являющего собой результат актуализации инстинкта смерти и воплощение антипроизводства. Последнее - перманентный компонент производства желания, ибо "машины желания" не функционируют иначе, нежели в поврежденном состоянии: "... в известном смысле было бы предпочтительнее, чтобы ничто не работало и не функционировало: не рождаться, остановив цикл рождений; остаться без рта для сосания; без ануса для испражнений и т.п." (Делез и Гваттари). (Как ни один биологический процесс не мыслим без временных остановок, так и "производство желания" должно быть, кроме всего прочего, представлено механизмом, прерывающим деятельность "работающих органов". Таковым и выступает, согласно Ш., " тело без органов "). Его включенность в производственный процесс неизбежно разрушает организм , инициируя перманентные напряжения в системе. На уровне общественного производства, согласно HL, "тело без органов" может выступать в обликах "тела земли" ( эпоха дикости, клинический аналог - перверсия как деспотическая сущность ); "тела деспотии" (эпоха варварства, клинический аналог - параноидальный психоз как деспотическая сущность), "тела капитала " (эпоха цивилизации, клинический аналог и символ - невротический Эдип). Клиническим аналогом "тел без органов" в полном их объеме может считаться "классическая" шизофрения. Атрибуты состояния сосуществования и взаимодействия "машин желания" и "тела без органов", согласно авторам Ш., следующие: 1) перманентный конфликт , 2) взаимное притяжение, 3) единство и противостояние взаимного конфликтного отталкивания и взаимопритяжения. В первом случае, рабочий шум "машин желания" невыносим для "тела, не нуждающегося в органе "; последнее воспринимает вторжение "машин желания" как преследование - в результате "оппозиции процесса производства машин желания и непродуктивного положения тела без органов" (Делез, Гваттари) незамедлительно возникают машины желания "параноидального" типа. Во втором случае, согласно мнению теоретиков Ш., "...тело без органов обрушивается на производство желания, притягивает и овладевает им... Непродуктивное, непотребляемое тело без органов служит поверхностью записи всех процессов производства желания, - создается впечатление , будто бы машины желания им и обусловлены...". Как результат - появление "машин желания" "чудодейственного" типа. В третьем случае, как результат единства и борьбы взаимопритяжения и взаимоотталкивания, производится и воспроизводится бесконечная серия метастабильных состояний субъекта; субъект "рождается из каждого состояния серии, постоянно возрождаясь из каждого следующего состояния". В итоге конституируется "машина желания" "холостого" типа или коррелят "шизофренического опыта чистых количеств", вступающая в особые ("субъектотворящие") отношения с "телом без органов". Схема эволюции "машин желания" в контексте динамики разнокачественных состояний взаимосвязей их компонентов позволила авторам Ш. разработать весьма нетрадиционную модель развития социального производства как процесса эмансипации "производства желания" из структуры последнего. Исторически первая, доиндустриальная "машина желаний", согласно схеме Ш., - машина "территориального" вида, базирующаяся на архаичной целостности производства и земли как жизнеформирующих начал. В границах действия "машины желаний" данного вида существует очевидный естественный предел для процессов концентрации власти в руках представителей института вождей: "как если бы дикари заранее предчувствовали сами приход к власти имперского Варвара, который все же придет и перекодирует все существующие коды". "Территориальный" тип организации социальных кодов в дальнейшем сменяется, по Гваттари и Делезу, "машиной желания" имперского типа: жестокость сменяется осознанным системным террором. Потоки желания не высвобождаются, они лишь перекодируются. "Полное тело" ("социус") выступает на этом этапе как "тело деспота", место "территориальной машины желаний" занимает " мегамашина государства, функциональная пирамида с деспотом, неподвижным двигателем, на вершине; аппаратом бюрократии как боковой поверхностью и органом передачи; крестьянами - как рабочими частями в ее основании..." (Гваттари, Делез). Создаваемая в этих условиях правовая система отнюдь не стремится к ограничению деспотизма, ее суть либо "маниакально-депрессивная" (накладывающая запрет на всякое познание ), либо - "параноидально-шизоидная" (вовлекающая в сферу своего действия нетотализуемые структуры социума). В условиях капитализма, являющего собой, по Делезу и Гваттари, предельное отрицание всех предыдущих социальных формаций, степень удаленности "производства желания" от социального производства достигает высшей степени - степени полной несовместимости. Естественным продуктом детерриторализации желаний выступает "шизо-индивид", шизофреник - субъект декодированных потоков на "теле без органов". "Шизофреник расположен на пределе капитализма, представляя собой его зрелую тенденцию, прибавочный продукт, пролетария и ангела-истребителя" (Гваттари, Делез). Основанием же обстоятельства, что капитализм и шизофрения внешне выглядят как антиподы, считается стремление первого не столько кодировать и перекодировать потоки желаний, сколько установку на декодирование их. Шизофрения в этой диаде выступает как предел более высокого порядка, "внешний" предел, ибо она осуществляет процедуры декодирования на десоциализованном "теле без органов" в отличие от капитализма, который трансформирует потоки желания на "теле" капитала как детерриториализованного социуса. Капитализм в результате оказывается вынужденным адаптировать, аксиоматизировать и декодировать шизофренические реальности, будучи радикально идентичен шизофрении в поле декодировок и выступая ее антиподом в сфере репертуаров аксиоматизации: "Денежные потоки являют собой совершенно шизофренические реальности, но они существуют и функционируют лишь в рамках имманентной аксиоматики, которая заключает и отталкивает их реальность. Язык банкира, генерала, промышленника, чиновника... является совершенно шизофреническим, но статистически он работает лишь в рамках опошляющей его аксиоматики, ставящей его на службу капиталистическому строю..." (Делез, Гваттари). Авторы Ш., таким образом, интерпретируют свободное от нормативирующих структур общества поведение индивида, который может свободно реализовывать свои желания как "деконструированный субъект" - как "шизоидное": но не в качестве поступков психически больного человека, а как линию поведения лица, сознательно отвергающего каноны общества в угоду своему естественному "производящему желанию", своему бессознательному. Требование слушаться голоса собственного "шизо-" (т.е. "шизомолекулы" - основания человека) ведет не просто к необходимости редуцировать из психической жизни нормативные конструкты , навязанные культурой, но, что еще более важно для понимания доктрины Ш., - к постулированию желательности максимального снижения роли разума , которую тот играет, выступая арбитром во всех связях и отношениях субъекта. Именно сознание (терминологически в Ш. не осуществляется разделения сознания и разума) как первоначальный репрессивный механизм сдерживает свободную деятельность "желающей машины". Бессознательное же, выступая по сути как "желающее производство", очищено, по версии Ш., от структурирующей роли разума и таким образом может характеризоваться как машинный процесс, не имеющий других причин своего возникновения, нежели он сам, и не имеющий, кроме этого, также и целей своего существования. Согласно Гваттари и Делезу, " речь идет не о том, чтобы биологизировать человеческую или антропологизировать естественную историю, но о том, чтобы показать общность участия социальных и органических машин в машинах желания". Безумная природа творческого преобразователя социальной действительности капиталистического общества стала в дальнейшем символом множества философских версий постструктурализма, а главным этапом в определении революционного субъекта, как "социального извращенца", стал провозглашенный в рамках традиции Ш. отказ разуму в его созидательной мощи и определение всей культуры, построенной по канонам рациональности, как тупиковой. Таким образом, Делез и Гваттари связали с личностным типом "шизо-" надежды на возможность освобождения человека и общества от репрессивных канонов культуры капитализма, являющих собой, согласно Ш., основополагающие причины процессов массовой невротизации людей. Пробуждение в индивидах имманентных "машин желания" сопряжено с высвобождением процессов "производства желания", разрушающих несвободу людей во всех ее формах (навязываемое структурное единство, индивидуализация, фиксированное тождество и т.п.). Такой освободительный потенциал, присущий "шизо-", а также его способность к критическому, отстраненному анализу реальности - обусловливаются, по схеме Ш., еще и тем, что данный социально- психический тип мыслится как маргинальный субъект, не включенный в форматирующую сознание систему капиталистического общества и дистанцированный от нее. Главным способом высвобождения, раскрепощения желаний, согласно Ш., выступает "ускользание" от определенностей любого рода - определенностей как негативных, так и позитивных. Любая определенность, однозначность - это социальная ловушка: борьба никогда не является проявлением воли к власти. "Ускользание" индивидов разрушает тождественность общества в целом самому себе; по утверждению Делеза и Гваттари, "...порядочные люди говорят, что убегать не нужно, что это не эффективно, что необходимо трудиться во имя реформ. Но всякий революционер знает: ускользание революционно...". Лишь в рамках таких репертуаров индивидуального поведения (наиболее типичными примерами которых являются шизофрения, искусство и наука , ориентированные на процесс и производство, а не на цель и выражение ) "производство желания" способно подчинить себе социальное производство. По схеме Гваттари и Делеза, "производство желания" неодномерно и плюралистично по своей структуре: целое в принципе не может объединять части, будучи потенциально способно лишь примыкать к ним: "...целое есть продукт, производимый как часть наряду с другими частями, которые оно не объединяет и не тотализует, но применяется к ним, устанавливая типы отклоняющейся коммуникации между несообщающимися сосудами, поперечное единство элементов, которые остаются полностью различными в своих собственных измерениях...". Несущей конструкцией теоретической схемы различения "производства желания" и социального производства в Ш. является отображение и фиксация природы и динамики всего существующего в границах гипотезы о существовании "молярных" и "молекулярных" образований. Шизофрения - это граница между "молекулярной" множественностью желаний и "молярной" организацией. "Молекулярная" организация интегрирована в "молярный" макромир общественных формаций, располагаясь в его основании: именно микробессознательные "сексуальные инвестиции" фундируют сознательные инвестиции экономических, политических и иных общественных макроструктур. По Делезу и Гваттари, "нет машин желания, которые бы существовали вне социальных машин желания, которые заполняют их в малых масштабах". Два этих уровня организации реальности, согласно Ш., выступают как предпочтительные по отношению к различным типам желающих субъектов. Молярные ("макрофизические") совокупности, относящиеся к статистическому порядку "больших чисел", - поля действия для параноика. "Микрофизический" же уровень, лежащий вне "притоков больших чисел", - ориентир для шизофреника, при этом не менее сложный, чем в первом случае. Инвестиции в "производство желания" в контексте данного различения - оппозиционно разновекторны: "... один - это инвестиция группы-подчинения, вытесняющая желания личностей, другая - это инвестиция группы-субъекта в поперечных множественностях, относящихся к желанию как молекулярному явлению" (Делез, Гваттари). "Молярные" образования представлены индивидами, классами, государством , культурой и ее частными составляющими: наукой, искусством и т.д. К "молекулярным" же образованиям Ш. относит непосредственно сами "желающие машины", структурно разграниченные на отдельные элементы . Учитывая, что вышеохарактеризованное "тело без органов" содержит все возможные модели развития производственных связей и алгоритмы деятельности "машин желания", то, заключают Делез и Гваттари, "тело без органов" служит своеобразным агентом "молярных" образований. Оно останавливает деятельность "машин желания" или осуществляет "запись" производственных процессов на "тело без органов" таким образом, чтобы уже будучи "считываемыми", они не могли мыслиться иначе, как произведенными из "тела без органов". Вступая в эти отношения, "работающие органы" как бы "вступают в брак " со считанными моделями, технологиями или видами деятельности, а значит "машина желания" оказывается не в силах на свободное "самопроизводство бессознательного". "Молярные" образования образуют строгие структуры, важным качеством которых становятся уникальность и специфичность, в результате чего они ускользают от воздействия "молекулярных" систем и становятся инструментами подавления желаний. Согласно Ш., "молярные" системы через агента - "тело без органов" способны переходить на "молекулярный" уровень, т.обр. возникают всевозможные проникновения этих уровней друг в друга. "Молекулярные" системы, по модели Ш., нуждаются в "молярных", в существовании на уровне специфических, а не универсальных множеств. Необходимо обнаружение у каждого индивида собственной "машины желания": "шизоаналитик - это механик, шизоанализ чисто функционален... он не может остановиться на герменевтическом (с точки зрения бессознательного) обследовании социальных механизмов..." (Гваттари, Делез). Ш. не претендует на статус политически ориентированной либо идеологически ангажированной философско-психоаналитической системы, он базируется на уверенности в абсолютном характере природы "машин желания". "Если мы призываем желание как революционную силу, то делаем это потому, что верим, что капиталистическое общество может выдержать множество проявлений интересов, но ни единого проявления желания, которое в состоянии взорвать его базовые структуры..." (Делез и Гваттари). В этом плане каждый человек, с точки зрения авторов Ш., потенциально обладает шансом начать жить согласно естественным законам желания, восстановив гармоничные отношения с природой, обществом и самим собой. А.А. Грицанов, А.В. Вашкевич

5) Шизоанализ - - неклассический метод эстетич. и культурологич. исследований, предлагаемый Делёзом и Ф. Гаттари в качестве альтернативы психоанализу . Принцип , отличие от психоанализа заключается в том, что Ш. раскрывает нефигуративное и несимволич. бессознательное , чисто абстр. образ в том смысле , в каком говорят об абстр. живописи. Ш. мыслится как теор. итог событий лета 1968, нанесших удар не только по капитализму , но и по его духовному плоду - психоанализу, выявив их общую границу - шизофрению. Побудит. стимулом создания нового метода послужило стремление сломать устоявшийся стереотип зап. интеллигента - пассивного пациента психоаналитика, "невротика на кушетке" и утвердить нетрадиц. модель активной личности - "прогуливающегося шизофреника". "Шизофреник" здесь - не психиатрич., а социально-полит. понятие ; "шизо" - не реальный или потенциальный психически больной человек (хотя исследуется и этот случай ), но контестант, тотально отвергающий капиталистич. социум и живущий по законам "желающего производства". Его прототипы - персонажи С. Беккета, А. Арто, Ф. Кафки, воплощающие в чистом виде модель человека - "желающей машины", "позвоночно-машинного животного". Цель Ш. - выявление бессознат. либидо социально-истор. процесса , не зависящего от его рац. содержания. Наиболее кратким путем достижения этой цели является искусство . Искусство играет двоякую роль . Оно создает групповые фантазмы , объединяя с их помощью обществ, производство и производство желаний. Так, "критич. паранойя " С. Дали взрывает желающую машину, заключенную внутри обществ, производства. С таким пиротехнич. эффектом искусства связана его вторая важнейшая функция . Делёз усматривает апофеоз творчества в сжигании либидозной энергии. Такое аутодафе - высшая форма искусства для искусства, а наилучший горючий материал - искусство постмодернизма , заранее подсушенное абсурдом, разъятое алогизмом. Искусство - желающая худож. машина, производящая фантазмы. Ее конфигурация и особенности работы меняются применительно к тому или иному виду искусства - лит-ре, живописи, музыке, театру , кинематографу. "Лит. машины" - это звенья единой машины желания, огни, готовящие общий взрыв шизофрении. Сам процесс чтения - шизоидное действо, монтаж лит. желающих машин, высвобождающий революц. силу текста . Так, книги Пруста - это лит. машины, производящие знаки . "В поисках утраченного времени" - шизоидное произведение, состоящее из асимметричных частей с рваными краями, бессвязных кусков, несообщающихся сосудов, частей головоломок. Сверхидеей книги Делёз считает не тему Эдиповой вины, а тему невинности безумия, находящего выход в сексуальном бреде . Воплощением шизолит-ры выступает творчество А. Арто, реализующего идеальную модель писателя-шизофреника, "Арто-Шизо". В живописи ту же модель представляет Ван Гог. Развивая идеи о творчестве как безумии, Делёз стремится внести новые элементы , выявляя шизопотенциал разл. видов искусства. Весьма перспективным с этой т.зр. он считает театр, искусство. Человек театра - не драматург, не актер и не режиссер. Это хирург, оператор , к-рый делает операции, ампутации, "вычитая" из классич. пьес главное действующее лицо (напр., Гамлета) и давая развиться второстепенным персонажам (напр., Меркуцио за счет Ромео). Именно хирургич. точность такого рода экспериментов свидетельствует об эффективности театр, желающей машины, квалификации ее оператора, воздействующего на зрителей помимо текста и традиц. действия в нетрадиц. "театре без спектакля". Театр не-представления, не-изображения отделен от зрителей эмоц., звуковым, семантич. барьером. Его прообразом является театр А. Арто, Б. Вилсона, Е. Гротовского, "Ливинг-театр", совр. воплощением - творчество итал. драматурга, режиссера и актера К. Бене. Плодотворным с т.зр. Ш. видом искусства Делёз считает кинематограф. Обнимая все поле жизни, кино наиболее восприимчиво к безумию и его проявлению - черному юмору . Любая авторская позиция свидетельствует о склонности кинематографиста к черному юмору: ведь он похож на паука, дергающего за ниточки сюжета, меняющего планы и т.д. Именно этим и провоцируется ответная реакция зрителей - шизофренич. смех , к-рый вызывают, напр., фильмы Чаплина. Ш. живописи приводит к выводу , что ее высшее предназначение - в декодировании желаний. Размышления о лит-ре, театре, кинематографе, живописи, музыке приводят Делёза и Гаттари к обобщениям, касающимся искусства и культуры в целом. Искусство предстает как единый континуум , к-рый может принимать разл. формы - театральные, фильмич., муз. и др. Однако формы эти объединены единым принципом: они подчиняются скорости бессознат. шизопотока, являются ее вариациями. Так, в театре скорость - это интенсивность аффектов, подчиняющих себе сюжет. В кино скорость иная, это "визуальная музыка ", позволяющая воспринимать действие непосредственно, минуя слова. Лит.: Deleuze G. Proust et les signes. P., 1970; Deleuze G., Guattari F. Capitalisme et schizophrenic. T. I: L&Anti-Oedipe. P., 1972; Deleuze G. Superpositions. P., 1979. Н.Б. Маньковская

Шизоанализ

( греч . schizein - расколоть ) - одно из направлений современного пост структура лизма . Программным сочинением Ш. выступил двухтомный труд Делеза и Гваттари " Капитализм и шизофрения " (1972- 1980), объединивший критику структуралистских представлений и леворадикальные политические идеи конца 1960-х - начала 1970-х ( особенно том первый - " Анти- Эдип "). В рамках парадигмы Ш. затрагивается широкий спектр проблем философии, социологии, политологии, психиатрии, экономики и пр. Спектр философских аспектов Ш. содержит критику теории репрезентации и вытекающую из нее традиционную структуру знака ( означающее , означаемое , референт ); критику фрейдовской концепции , в частности, "Эдипова комплекс а " ( установка Ш. на преодоление "эдипизации бессознательного") и др. Важным пунктом размышлений теоретиков Ш. стала также критика марксистски ориентир ованных интерпретаторов Фрейда, в частности, ран него Маркузе и Райха. Существенным недостатком их концептуальных построений, согласно тезисам Ш., является понимание бессознательного, которое мыслится как некая символ ическая структура . Отождествляемое Фрейдом со снами или мечтами бессознательное , по мнению Делеза и Гваттари, тем самым неадекватно и редуцированно сводится к символическим образам и представлениям. Сторонники III. усмотрели причину э того заблуждения в чрезмерной роли Эдипова комплекса, которую тот исполняет в психоаналитической теории. В частности, было отмечено, что "... из-за Эдипа все оказывается завуалировано новым идеализмом: из бессознательного как завода создали античный театр , из единства производства создали совокупность представлений; из производящего бессознательного создали бессознательное, которое может только выражаться (миф, трагедия , сно видения )". С точки зрения теоретиков Ш., структуралистские интерпретации психоанализ а ( Лакан ) необратимо элиминируют " реально е " из механизм ов бессознательного, являя собой (в стилистике образного ряда рассуждений Фрейда) возврат к Эдипу-деспоту от Эдипа- эталона . Согласно Ш., понять истинную природу бессознательного можно , только отбросив Эдипов комплекс , ограниченный рамками семейных отношений и не способ ный объяснить сложные социальные структуры и процесс ы , а также очистив понятие бессознательного от каких- либо символических форм и попытавшись понять его как "производящее желание " или, что то же самое , - "желающее производство ". " Желание есть часть базиса ", - констатируется в работе "Капитализм и шизофрения". (Это не марксизм - в нем " желания " являют собой компонент идеологических представлений; это не фрейдизм - в его рамках желание не может быть производительным кроме ситуаций сновидений и фантазмов.) Делез и Гваттари о смысл ивали посредством понятий "базис" и " либидо " ницшеанскую "волю к власти". "Деятельные силы " из книги Делеза " Ницше и философия " обрели наименование "революционного желания". Согласно Делезу и Гваттари, "подавлять желание и не только для других, но и в самом себе , быть полицейским для других и для самого себя , - вот что заставляет напрячься , и это не идеология , это экономия ". Первый том книги "Капитализм и шизофрения" - "Анти-Эдип" - посвящен анализу "болезни века". Согласно более раннему Делезу ("Ницше и философия"), всеобщая история являет собой переход от предыстории к постистории. В интервале между данными полюсами процесс культурной дрессировки был призван превратить изначально первобытное животное в " инди вида суверенного и дающего законы ", в субъект а , способного осуществить кантовское "управляем именно мы". История не достигла своей цели: возник человек озлобленный , человек, заболевший болезнь ю под названием " нигилизм ". Интерпретируя ход мыслей Ницше, Делез отмечает: последний человек, "у ничто жив все, что не есть он сам", заняв " место Бога", оказался отвергнут всеми и всем. Этот человек должен быть уничтожен: настал момент перехода от ничто воли (болезнь нигилизма) к воле к ничто, от нигилизма незавершенного, болезненного и пассивного к нигилизму активному. Ш. излагает ту же модель философии истории новым языком: "болезнь века", она же "болезнь конца века" - это шизофрения. Таким образом, лечение ее предполагает замещение шизофрении пассивной (ее вылечивают в больницах) шизофренией активной. По схеме рассуждений Делеза и Гваттари, "шизофрения как процесс - это производство желания, но таковой она предстает в конце, как предел социального производства, условия которого определяются капитализмом. Это наша собственная "болезнь", болезнь современных людей. Конец истории не имеет иного смысла ". По схеме Ш., нынешний недуг цивилизации выступает симптомом, являющим свой подлинный смысл в перспективе дискурса о всеобщей истории, а не о семейной психологии, как это трактуется во фрейдизме. Очевидная ориентированность Ш. на поле мику с теорией капиталистического производства Маркса , с одной стороны, и установками традиционалистского психоанализа, с другой , результировалась в формулировании следующих тезисов: а) ограниченность марксовой схемы связана с недооценкой связи общественного производства и желания как такового - капитализм и марксизм игнорируют "желающую ипостась " социального; б) психоанализ оказывается не в состоянии адекватно отобразить социальное измерение желания. Эксплицируя мысль Клоссовски о позитивности и желательности конструктивного отказ а от "стерильного параллелизма между Марксом и Фрейдом", Гваттари и Делез подчеркнули, что решение данной задачи возможно путем уяснения того "способа, в граница х которого общественное производство и производственные отношения выступают как производство желания и того, каким образом разнообразные аффекты и импульсы конституируют фрагмент инфраструктуры... составляя ее часть и присутствуя в ней самыми различными способами, они /аффекты и импульсы - А.Г., A.B./ порождают угнетение в его экономических измерениях вкупе со средствами его преодоления". Осуществление на уровне интеллектуальной и социальной практики принципа единства социального производства и "производства желания" - с цель ю достижения предельной степени раскрепощения последнего - предполагало, по Гваттари и Делезу, выявление трансцендентального бессознательного. Ш. утверждал генетическую автономность "желания" от потребностей людей вообще , от человеческих потребностей в чем-либо как таковых. Попытка объяснять желание через ощущение нехватки чего -либо, по мнению теоретиков Ш., с необходимостью приводит к фетишизации наших представлений относительно отношений индивид а с миром. В контексте такого подхода (в каком бы облике - "диалектическом", "нигилистическом" и т.п. - он ни выступал) и который представители Ш. и призывали преодолеть , личные желания понимаются как проистекающие из в конечном счете коллективных запросов и интересов, что необходимо приводит к отчужденности человека и разрыву его естественных связей с природой ("реальное") и общество м ("производством желания"). По Гваттари и Делезу, "если желанию недостает реального объекта , сама реальность желания заключена в "сущности недостачи", которая и производит фантазматический объект". Отсутствие объекта, таким образом, вектор изируется на внешне е, по сути своей, производство, а желание, в свою очередь , - продуцирует мысленный дубликат недостающего объекта. Тем самым человек преобразует природную среду лишь в собственном воображении, а не реально взаимодействует с ней. Теоретические концепции, пропагандирующие такой взгляд на происхождение желаний, по версии Ш., поддерживают доминирующий на Западе индустриально-потребительский общественный уклад и являются инструментом легитимизации социальных манипуляций и культурных репрессий (как, например , психоанализ по Фрейду). В аналог ичном понимании природы желаний Ш. видит основной недостаток и в учении Маркузе. Согласно Ш., коль скоро Маркузе утверждает детерминирующую роль потребностей в динамике жизни индивида и общества , то и весь корпус возводимого на этом постулате социогуманитарного знания отвечает социальному заказу буржуазного общества, а именно оправдывает внедрение такой совокупности социальных связей, при которой человек оказывается доступен максимальному числу насильственных манипуляций со стороны социума. (В рамках Ш. психоанализ и капитализм рассматриваются как компоненты единого механизма культурных репрессий.) Трактовка "желания" в Ш. состоит в провозглашении полной его дистанцированности от каких-либо социальных характеристик и в его понимании как чисто физического процесса, атрибутом которого мыслится особо е "производство". Социальное производство, согласно постулатам Ш., являет собой производство желания в определенных условиях: желание является производителем, производя реальное в поле реальности. По Делезу и Гваттари, "желание есть совокупность пассивных синтезов, машинным способом продуцирующих фрагментарные объекты, потоки и тела , функционирующие как производственные единицы. Именно из него проистекает реальное, являясь результат ом пассивных синтезов желания как самопроизводства бессознательного...". Желание - наряду с производством - не может быть конституировано в функции отсутствующего объекта: желание само порождает состояние отсутствия и потребности , выступающие в реальности "контр продукт ами, производимыми желанием". Либидо инвестирует способ производства ("социальное поле в его экономических, исторических, расовых, культурных и иных феноменах") вне заданности какими-либо трансформациями психической деятельности или сублимациями в какой бы то ни было форме. Согласно Гваттари и Делезу, "есть только желание и социальность , и ничего более... Самые репрессивные и смертоносные формы общественного воспроизводства продуцируются желанием...". "Желающее производство" создает, согласно Ш., и природную, и социальную среду. Только посредством "желающего производства" конструируются естественные связи индивида как с внешним миром, так и с его собственным, субъективным. Друг ими словами, основой всех природных и социальных связей индивида выступают, с точки видения Ш., импульсы сексуального происхождения. Человек должен полностью доверяться именно собственным желаниям, а не репертуарам воображаемого удовлетворения. Не символический строй вещей подчиняет себе сексуальность , желания и реальное, а, напротив , он сам в пределе своем, согласно Ш., - функция сексуальности как цикл ического само движения посредством активности бессознательного. Согласно схеме Ш., "производство желания" формируется и осуществляется посредством системно организованной совокупности "машин желания", под референтами которых могут мыслиться и отдельный субъект, и социальная группа , и общество в целом . Стремясь осуществить процедуру синтеза психоаналитической концепции желания и марксовой теории общественного производства, теоретики Ш. разработали многомерную и полисмысловую концепцию "желающей машины" как субъекта некоего машинного процесса; последний же, в свою очередь, согласно Ш., может также истолковываться как модель для описания процедур деятельности бессознательного. Уподобление социального производства и "производства желания" уместно, с точки зрения Ш., постольку , поскольку первое неизбывно предполагает в качестве собственного компонента "полное тело " ("социус") вкупе с непродуктивными остановками и паузами антипроизводства. " Машина желания", по Гваттари и Делезу, представляет собой органическое единство трех компонентов: субъекта; "машин-органов", репрезентирующих жизнь и производство; стерильного, непотребляемого, непродуктивного "тела без органов", являющего собой результат актуализации инстинкта смерти и воплощение антипроизводства. После днее - перманентный компонент производства желания, ибо "машины желания" не функционируют иначе , нежели в поврежденном состоянии: "... в известном смысле было бы предпочтительнее, чтобы ничто не работало и не функционировало: не рождаться , остановив цикл рождений; остаться без рта для сосания; без ануса для испражнений и т.п." (Делез и Гваттари). (Как ни один биологический процесс не мыслим без временных остановок, так и "производство желания" должно быть, кроме всего прочего, представлено механизмом, прерывающим деятельность "работающих органов". Таковым и выступает, согласно Ш., " тело без органов ".) Его включенность в производственный процесс неизбежно разрушает организм , инициируя перманентные напряжения в системе. На уровне общественного производства, согласно Ш., "тело без органов" может выступать в обликах "тела земли" ( эпоха дикости, клинический аналог - перверсия как деспотическая сущность ); "тела деспотии" (эпоха варварства, клинический аналог - параноидальный психоз как деспотическая сущность), "тела капитала " (эпоха цивилизации, клинический аналог и символ - невротический Эдип). Клиническим аналогом "тел без органов" в полном их объеме может считаться "классическая" шизофрения. Атрибуты состояния сосуществования и взаимодействия "машин желания" и "тела без органов", согласно авторам Ш., следующие: 1) перманентный конфликт , 2) взаимное притяжение , 3) единство и противостояние взаимного конфликтного отталкивания и взаимопритяжения. В первом случае рабочий шум "машин желания" невыносим для "тела, не нуждающегося в органе "; последнее воспринимает вторжение "машин желания" как преследование - в результате "оппозиции процесса производства машин желания и непродуктивного положения тела без органов" (Делез, Гваттари) незамедлительно возникают машины желания "параноидального" типа . Во втором случае, согласно мнению теоретиков Ш., "...тело без органов обрушивается на производство желания, притягивает и овладевает им... Непродуктивное, непотребляемое тело без органов служит поверхностью записи всех процессов производства желания, - создается впечатление , будто бы машины желания им и обусловлены...". Как результат - появление "машин желания" "чудодейственного" типа. В третьем случае, как результат единства и борьбы взаимопритяжения и взаимоотталкивания, производится и воспроизводится бесконечная серия метастабильных состояний субъекта; субъект "рождается из каждого состояния серии, постоянно возрождаясь из каждого следующего состояния". В итоге конституируется "машина желания" "холостого" типа или коррелят "шизофренического опыта чистых количеств", вступающая в особые ("субъекто-творящие") отношения с "телом без органов". Схема эволюции "машин желания" в контексте динамики разнокачественных состояний взаимосвязей их компонентов позволила авторам Ш. разработать весьма нетрадиционную модель развития социального производства как процесса эмансипации "производства желания" из структуры последнего. Исторически первая, доиндустриальная "машина желаний", согласно схеме Ш., - машина "территориального" вида, базирующаяся на архаичной целостности производства и земли как жизнеформирующих начал. В границах действия "машины желаний" данного вида существует очевидный естественный предел для процессов концентрации власти в руках представителей института вождей: "как если бы дикари заранее предчувствовали сами приход к власти имперского Варвара , который все же пр идет и перекодирует все существующие коды". "Территориальный" тип организации социальных кодов в дальнейшем сменяется, по Гваттари и Делезу, "машиной желания" имперского типа: жестокость сменяется осознанным системным террором. Потоки желания не высвобождаются, они лишь перекодируются. "Полное тело" ("социус") выступает на этом этапе как "тело деспота", место "территориальной машины желаний" занимает " мегамашина государства, функциональная пирамида с деспотом, неподвижным двигателем, на вершине; аппаратом бюрократии как боковой поверхностью и органом передачи; крестьянами - как рабочими частями в ее основании..." (Гваттари, Делез). Создаваемая в этих условиях правовая система отнюдь не стремится к ограничению деспотизма, ее суть либо "маниакально-депрессивная" (накладывающая запрет на всякое познание ), либо - "параноидально-шизоидная" (вовлекающая в сферу своего действия нетотализуемые структуры социума). В условиях капитализма, являющего собой, по Делезу и Гваттари, предельное отрицание всех предыдущих социальных формаций, степень удаленности "производства желания" от социального производства достигает высшей степени - степени полной несовместимости. Естественным продуктом детерриториализации желаний выступает "шизо-индивид", шизофреник - субъект декодированных потоков на "теле без органов". " Шизофреник расположен на пределе капитализма, представляя собой его зрелую тенденцию, прибавочный продукт, пролетария и ангела-истребителя" (Гваттари, Делез). Основанием же обстоятельства , что капитализм и шизофрения внешне выглядят как антиподы , считается стремление первого не столько кодировать и перекодировать потоки желаний, сколько установку на декодирование их. Шизофрения в этой диаде выступает как предел более высокого порядка, "внешний" предел, ибо она осуществляет процедуры декодирования на десоциализованном "теле без органов" в отличие от капитализма, который трансформирует потоки желания на "теле" капитала как детерриториализованного социуса. Итак , всеобщая история предстает в рамке Ш. как процесс "детерриториализации". Именно последняя задает главный вектор движения капитализма: капитализм идет к концу истории, он являет собой "универсальную истину" истории. "Детерриториализация" оказывается переходом от кодирования к декодированию. Кодирование в данном контексте обозначает способ регулирования обществом производства (включающее как "общественное производство" марксистов, так и "производительное желание" Делеза). Предел ы истории - первобытное племя и капиталистическое общество. В первом случае все закодировано: существуют правила для всех жестов, всех обстоятельств жизни, всех фрагментов целого; любое мгновение жизни есть социальное событие . Капитализмом изобретается приватный индивид, владелец собственного тела, собственных органов, своей рабочей силы. Генезис капитализма суть всеобщее декодирование: а) декодирование потоков производителей, т.е. пролетаризация крестьян, жестко отделенных от их земли, их почвы, их родины ; б) конституирование торгово-финансовых (а не земельных) состояний вследствие обращения потоков богатств. Движение декодирования десакрализует былые священные церемонии, обычаи и т.д. Капитализм, согласно Ш., особо "циничная система", не нуждающаяся ни в чем святом для оправдания собственного существования. По схеме Делеза - Гваттари, капитализм потерпел фиаско как и культурная дрессировка , которая должна была породить суверенного индивида, а породила человека негативности. Капитализм, сверхциничный в своем декодировании, должен был бы выступить освобождением от всех социальных запретов; он же привел к беспрецедентному подавлению производства желания. Разрушая территориальные привязанности, капитализм должен был конституировать блаженный номадизм "отвязавшегося" индивида как продукта "детерриториализации". В итоге в капиталистическом мире доминируют страх и тоска . "Детерриториализации" сопутствует, по модели Ш., перманентная "ретерриториализация": капитализм все более отодвигает предел, к которому тяготеет номадизм. По Делезу - Гваттари, "все повторяется или возвращается - государства, отечества, семьи". При этом профессиональные психоаналитики являют собой существеннейших агентов ретерриториализации: они исполняют "следующую функцию: поддерживать жизнь верований даже после их уничтожения! заставлять верить еще и тех, кто не верит ни во что!" Капитализм в результате оказывается вынужденным адаптировать , аксиоматизировать и декодировать шизофренические реальности, будучи радикально идентичен шизофрении в поле декодировок и выступая ее антиподом в сфере репертуаров аксиоматизации: "Денежные потоки являют собой совершенно шизофренические реальности, но они существуют и функционируют лишь в рамках имманентной аксиоматики, которая заключает и отталкивает их реальность. Язык банкира, генерала, промышленника, чиновника... является совершенно шизофреническим, но статистически он работает лишь в рамках опошляющей его аксиоматики, ставящей его на службу капиталистическому строю..." (Делез, Гваттари). Авторы Ш., таким образом, интерпретируют свободно е от нормативирующих структур общества поведение индивида, который может свободно реализовывать свои желания как "деконструированный субъект" - как "шизоидное": но не в качестве поступков психически больного человека, а как линию поведения лица , сознательно отвергающего каноны общества в угоду своему естественному "производящему желанию", своему бессознательному. Требование слушаться голоса собственного "шизо" (т.е. "шизомолекулы" - основания человека) ведет не просто к необходимости редуцировать из психической жизни нормативные конструкты , навязанные культурой, но, что еще более важно для понимания доктрины Ш., - к постулированию желательности максимального снижения роли разума , которую тот играет, выступая арбитром во всех связях и отношениях субъекта. Именно сознание (терминологически в Ш. не осуществляется разделения сознания и разума) как первоначальный репрессивный механизм сдерживает свободную деятельность "желающей машины". Бессознательное же, выступая по сути как "желающее производство", очищено, по версии Ш., от структурирующей роли разума и таким образом может характеризоваться как машинный процесс, не имеющий других причин своего возникновения, нежели он сам, и не имеющий, кроме этого , также и целей своего существования. Согласно Гваттари и Делезу, " речь идет не о том, чтобы биологизировать человеческую или антропологизировать естественную историю, но о том, чтобы показать общность участия социальных и органических машин в машинах желания". Безумная при рода творческого преобразователя социальной действительности капиталистического общества стала в дальнейшем символом множества философских версий постструктурализма, а главным этапом в определении революционного субъекта как "социального извращенца" стал провозглашенный в рамках традиции Ш. отказ разуму в его созидательной мощи и определение всей культуры, построенной по канонам рациональности, как тупиковой. Таким образом, Делез и Гваттари связали с личностным типом "шизо-" надежды на возможность освобождения человека и общества от репрессивных канонов культуры капитализма, являющих собой, согласно Ш., основополагающие причины процессов массовой невротизации людей. Пробуждение в индивидах имманентных "машин желания" сопряжено с высвобождением процессов "производства желания", разрушающих несвободу людей во всех ее формах (навязываемое структурное единство, индивидуализация , фиксированное тождество и т.п.). Такой освободительный потенциал , присущий "шизо-", а также его способность к критическому, отстраненному анализу реальности обусловливаются, по схеме Ш., еще и тем, что данный социально- психический тип мыслится как маргинальный субъект, не включенный в форматирующую сознание систему капиталистического общества и дистанцированный от нее. Главным способом высвобождения, раскрепощения желаний, согласно Ш., выступает "ускользание" от определенностей любого рода - определенностей как негативных, так и позитивных. Любая определенность , однозначность - это социальная ловушка : борьба никогда не является проявлением воли к власти. "Ускользание" индивидов разрушает тождественность общества в целом самому себе; по утверждению Делеза и Гваттари, "...порядочные люди говорят, что убегать не нужно , что это не эффективно, что необходимо трудиться во имя реформ. Но всякий революционер знает: ускользание революционно...". Лишь в рамках таких репертуаров индивидуального поведения ( наиболее типичными примерами которых являются шизофрения, искусство и наука , ориентированные на процесс и производство, а не на цель и выражение ) "производство желания" способно подчинить себе социальное производство. По схеме Гваттари и Делеза, "производство желания" неодномерно и плюралистично по своей структуре: целое в принципе не может объединять части, будучи потенциально способно лишь примыкать к ним: "...целое есть продукт, производимый как часть наряду с другими частями, которые оно не объединяет и не тотализует, но применяется к ним, устанавливая типы отклоняющейся коммуникации между несообщающимися сосудами, поперечное единство элементов, которые остаются полностью различными в своих собственных измерениях...". Несущей конструкцией теоретической схемы различения "производства желания" и социального производства в Ш. является отображение и фиксация природы и динамики всего существующего в границах гипотезы о существовании "молярных" и "молекулярных" образований. Шизофрения - это граница между "молекулярной" множественностью желаний и "молярной" организацией. "Молекулярная" организация интегрирована в "молярный" макромир общественных формаций, располагаясь в его основании: именно микробессознательные "сексуальные инвестиции" фундируют сознательные инвестиции экономических, политических и иных общественных макроструктур. По Делезу и Гваттари, "нет машин желания, которые бы существовали вне социальных машин желания, которые заполняют их в малых масштабах". Два этих уровня организации реальности, согласно Ш., выступают как предпочтительные по отношению к различным типам желающих субъектов. Молярные ("макрофизические") совокупности, относящиеся к статистическому порядку " больших чисел", - поля действия для параноика. "Микрофизический" же уровень , лежащий вне "притоков больших чисел", - ориентир для шизофреника, при этом не менее сложный , чем в первом случае. Инвестиции в "производство желания" в контексте данного различения - оппозиционно разновекторны: "... один - это инвестиция группы-подчинения, вытесняющая желания личностей, другая - это инвестиция группы-субъекта в поперечных множественностях, относящихся к желанию как молекулярному явлению" (Делез, Гваттари). "Молярные" образования представлены индивидами, классами, государством , культурой и ее частными составляющими: наукой, искусством и т.д. К "молекулярным" же образованиям Ш. относит непосредственно сами "желающие машины", структурно разграниченные на отдельные элементы . Учитывая, что вышеохарактеризованное "тело без органов" содержит все возможные модели развития производственных связей и алгоритмы деятельности "машин желания", то, заключают Делез и Гваттари, "тело без органов" служит своеобразным агентом "молярных" образований. Оно останавливает деятельность "машин желания" или осуществляет "запись" производственных процессов на "тело без органов" таким образом, чтобы уже будучи "считываемыми", они не могли мыслиться иначе, как произведенными из "тела без органов". Вступая в эти отношения, "работающие органы" как бы "вступают в брак " со считанными моделями, технологиями или видами деятельности, а значит , "машина желания" оказывается не в силах на свободное "самопроизводство бессознательного". "Молярные" образования образуют строгие структуры, важным качеством которых становятся уникальность и специфичность , в результате чего они ускользают от воздействия "молекулярных" систем и становятся инструментами подавления желаний. Согласно Ш., "молярные" системы через агента - "тело без органов" - способны переходить на "молекулярный" уровень, т.обр. возникают всевозможные проникновения этих уровней друг в друга. "Молекулярные" системы, по модели Ш., нуждаются в "молярных", в существовании на уровне специфических, а не универсальных множеств. Необходимо обнаружение у каждого индивида собственной "машины желания": "шизоаналитик - это механик , шизоанализ чисто функционален... он не может остановиться на герменевтическом (с точки зрения бессознательного) обследовании социальных механизмов..." (Гваттари, Делез). Ш. не претендует на статус политически ориентированной либо идеологически ангажированной философско-психоаналитической системы, он базируется на уверенности в абсолютном характере природы "машин желания". " Если мы призываем желание как революционную силу, то делаем это потому , что верим, что капиталистическое общество может выдержать множество проявлений интересов, но ни единого проявления желания, которое в состоянии взорвать его базовые структуры..." (Делез и Гваттари). В этом плане каждый человек, с точки зрения авторов III., потенциально обладает шансом начать жить согласно естественным законам желания, восстановив гармоничные отношения с природой, обществом и самим собой. В целом правомерно полагать , что Ш. выступил осуществленным достижением фрейдо-марксистского синтеза. Основанием этого выступила тематизация соответствующей проблематики в духе ницшеанства при достаточно произвольном употреблении ортодоксальной фрейдо-марксовой лексики. (См. также Тело без органов, Анти-Эдип.)

- направление в современном пост структура лизме . Ш. представлен работами Ж. Делеза и Ф. Гваттари, прежде всего их совместным труд ом " Капитализм и шизофрения " (1972 - 1980). В основе этой работы - критика психоанализа и учение о капитализме в его связи с шизофренией. При этом капитализм и психоанализ рассматриваются как единый репрессивный аппарат. Капитализм критикуется за антигуманизм и разрыв естественных связей человек а с природой (реальным) и общество м ( производством желания ). В психоанализе подвергается критике "эдипизация" бессознательного. По мнению Делеза и Гваттари, именно благодаря введению Эдип ова комплекс а происходит отчуждение пространства человеческих желаний. Открытие производства желания, разных видов производства бессознательного, по праву, считается достоянием психоанализа. "Но из-за Эдипа это открытие было вскоре затемнено новым идеализмом: место завода бессознательного занял античный театр , место продукт ивного бессознательного - бессознательное , которое может лишь выражаться (миф, трагедия , сон)". Критике подвергается также структурный психоанализ Ж. Лакан а. Психоанализ Лакана - это возвращение от Эдипа-образца к Эдипу-деспоту. Вся концепция бессознательного и производства желания как желания " друг ого" размещается в пространстве между воображаемым и символ ическим: реально е вытесняется из всех механизм ов бессознательного, реальное невоз можно , реальное навсегда утеряно. Ш. предполагает как раз освобождение бессознательного от господства Эдипова комплекса, реального от воображаемого и символического, и исследование бессознательного как "производства желания". В то время как психоанализ подчиняет "производство желания" производству фантазмов, капитализм и, соответственно, марксистская теория капиталистического производства, открыв законы социального производства, извращают его, пос коль ку не видят тесной связи производства и желания. В то время как психоанализ лишает желание его социального содержания, капитализм и марксизм лишают социальное его желающего характера . Со ссылкой на последние работы Пьера Клоссовского единственный выход за предел ы "стерильного параллелизма между Марксом и Фрейдом" авторы видят в следующем: "это можно сделать, открыв способ , каким общественное производство и производственные отношения являются производством желания, и то, каким образом аффекты и импульсы составляют часть инфраструктуры, ибо они составляют ее часть, наличествуя в ней всевозможными способами, порождая угнетение в его экономических формах , а также средства его преодоления" (Делез и Гваттари). Объединение марксистской теории социального производства и психоаналитической теории желания предлагается в качестве шизоаналитического метода . Общественное производство есть производство желания в определенных условия х . Социальное пространство является исторически определенным продуктом желания. Для того , чтобы либидо инвестировало способ производства , оно не нуждается ни в сублимации, ни в какой психической деятельности или трансформации. " Есть только желание и социальность , и ни чего другого. Даже самые репрессивные и смертоносные формы социального воспроизводства производятся желанием..." (Делез и Гваттари). Отсюда идея создания материалистической психиатрии, основанной на "производстве желания". Реализация единства "производства желания" и социального производства предполагает обнаружение трансцендентального бессознательного и обеспечение своб одно го функционирования "производства желания". Теория "производства желания" основывается на новом понимании желания. Согласно Делезу и Гваттари, желание может мыслиться как производство и как приобретение. Желание как приобретение, вне зависимости от способа концептуализации (идеалистического, диалектического, нигилистического), определяется через отсутствие , недостаток реального объекта . "Действительно, если желанию недостает реального объекта, сама реальность желания заключена в "сущности недостачи", которая производит фантазматический объект" (Делез и Гваттари). В этом смысл е , недостающий объект отсылает к внешне му природному или социальному производству, в то время как желание производит воображаемый дубликат отсутствующего объекта. Т. о., взаимодействие человека с окружающей средой происходит не на самом деле, а в воображении, тем самым он лишается возможно сти реально воздействовать на среду. В противоположность традиционному представлению, Ш. говорит о том, что желание является производителем, желание производит реальное, и это производство имеет место в реальности. "Желание есть совокупность пассивных синтезов, машинным сп особо м производящих частичные объекты, потоки и тела , работающие как производственные единицы. Из него вытекает реальное, оно является результат ом пассивных синтезов желания как самопроизводства бессознательного" (Делез и Гваттари). Объективным коррелят ом желания является реальность как таковая. Желание, так же как и производство, никогда не организовано в функции отсутствующего объекта, само отсутствие производится желанием: желание порождает потребности как "контрпродукты в реальности, производимые желанием...". В этом смысле человек должен доверять своим желаниям, отдаться им, а не ориентир оваться на воображаемое удовлетворение. С т. зр. этого самовоспроизводства бессознательного оказывается излишним вопрос об оппозиции символического и реального. Не сексуальность, не желание, не реальное находятся на службе символического порядка, а наоборот, последний находится на службе сексуальности как цикл ического движения , самовоспроизводящегося посредством бессознательного. " Производство желания" представляет собой совокупность "машин желания". " Машина желания" состоит из трех частей: машинорганов, тела без органов и субъект а . Машины- органы отождествляются с производством, жизнь ю , в то время как тело без органов - с антипроизводством, с инстинктом смерти. Непродуктивное, стерильное, непотребляемое тело без органов постоянно вводится в производство, поскольку "машины желания" работают исключительно в поврежденном состоянии. "В каком-то смысле больше хотелось бы, чтобы ничто не работало, не функционировало: не рождаться , остановить колесо рождений, остаться без рта для сосания, без ануса для испражнения" (Делез и Гваттари). Тело без органов непрестанно разрушает организм , заставляет циркулировать и функционировать незначащие частицы, чистые напряжения. Телу без органов на уровне социального производства, социальной машины соответствуют "тела" земли, деспотии, капитала или денег, возник ающие соответственно на трех основных стадиях общественного развития: дикости, варварства и цивилизации. "Телу" земли соответствует перверсия как деспотическая сущность , "телу" деспотии - параноидальный психоз как деспотическая сущность, "телу" капитала - невротический Эдип как фамилиализм. Полным телам без органов соответствует шизофрения как клиническая сущность. Третья составляющая "машин желания" определяется как субъект. Сравнение "производства желания" и социального производства является уместным, поскольку, как говорят авторы Ш., любая форма социального производства также включает в себя непродуктивную остановку, элемент антипроизводства, полное тело, определяемое ими как социус. Отношение между телами без органов и "машинами желания" строится следующим образом: во-первых, между ними существует конфликт . Тело без органов не выносит сцепления, производства, шума машин. Оно не нуждается в органе; связанным, соединенным или отключенным потокам противопоставляется недифференцированная аморфная текучесть. "Машины желания" вторгаются в тело без органов, а последнее отталкивает их, относясь к ним как к аппарату преследования. В результате возникает особая разновидность "машин желания" - "параноидальная машина". "...Эта машина зарождается сразу, в оппозиции процесс а производства машин желания и непродуктивного положения тела без органов..." (Делез и Гваттари). Во-вторых, между телом без органов и "машинами желания" существует взаимное притяжение . "Тело без органов обрушивается на производство желания, притягивает его и овладевает... Непродуктивное, непотребляемое тело без органов служит поверхностью записи всех процессов производства желания, так что создается впечатление , будто машины желания проистекают из него" (Делез и Гваттари). Соответствующую разновидность "машин желания" авторы Ш. называют "чудодейственной машиной". И третью разновидность "машин желания" Делез и Гваттари называют "холостой машиной". Осуществляется новый союз между телом без органов и "машинами желания"; субъект является продуктом, смешивается с третьей производящей и остаточным примирением. "Холостая машина" - это шизофренический опыт чистых количеств, интенсивных количеств. После дние есть результат взаимоотталкивания и взаимопритяжения и их противостояния. Противостояние притяжения и отталкивания производит открытую серию интенсивных элементов, которые выражают бесконечное число метастабильных состояний, через которые проходит субъект. "Холостая машина производит серии состояний, начиная с нулевого, и субъект рождается из каждого состояния серии, постоянно возрождаясь из каждого следующего состояния" (Делез и Гваттари). Ш. исходит из того, что "производство желания" есть прежде всего социальное производство, и лишь с течением времени оно обособляется от социального производства. Наибольший разрыв между ними наблюдается в условиях цивилизации. С капиталистическим способом производства желание несовместимо. В качестве первой в истории докапиталистической "машины желаний" Делез и Гваттари выделяют "территориальную машину", основанную на примитивном единстве производства и земли. "Территориальная машина" препятствует концентрации власти, обессмысливая институты вождей: "как если бы сами дикари заранее предчувствовали приход к власти имперского Варвара , который , тем не менее , пр идет и перекодирует все коды". На смену первобытному территориальному кодированию приходит имперская формация с определенным типом кодирования: на смену жестокости приходит система террора. Полное тело социуса становится телом деспота. Меняется сама социальная машина: "место территориальной машины заняла мегамашина государства, функциональная пирамида с деспотом, неподвижным двигателем, на вершине; бюрократическим аппаратом как боковой поверхностью и органом передачи и крестьянами как рабочими частями в ее основании..." (Делез и Гваттари). Естественно, что деспотия только перекодирует потоки желания, вовсе не освобождает их. Делез и Гваттари выделяют две черты варварского имперского закона, который, по крайней мере в начале, создается вовсе не как гарантия против деспотизма : параноидально-шизоидную (метонимию), в соответствии с которой он управляет нетотализованными или нетотализуемыми частями, и маниакально-депрессивную ( метафора ), в· соответствии с которой он запрещает любое познание . Капитализм является отрицание м всех общественных формаций. Детерриторализуя потоки желания, капитализм движется к своему пределу - собственно шизофреническому пределу. Капитализм изо всех сил старается производить шизофреника как субъекта декодированных потоков на теле без органов. " Шизофреник стоит на пределе капитализма: он представляет собой его развитую тенденцию, прибавочный продукт, пролетария и ангела-истребителя" (Делез и Гваттари). Но возникает вопрос: почему капитализм в своем безумном стремлении к декодированию потоков, к шизофреническому пределу все же постоянно останавливает шизофренический процесс, отталкивает шизофреника, запирая их в клинику или тюрьму? "Почему он заточает безумцев вместо того, чтобы видеть в них своих героев, свое собственное завершение?" Дело в том, что поскольку капитализм, в отличие от предшествующих формаций, которые кодировали и перекодировали, совершает де кодирование потоков, он выступает пределом любого общества . И все же, как поясняют авторы Ш., капитализм - это относительный предел, поскольку он совершает декодирование потоков на теле капитала как детерриториализованного социуса. Шизофрения , напротив , является абсолютным пределом, поскольку совершает декодирование на десоциализованном теле без органов. В этом смысле шизофрения есть внешний предел капитализма, потому ему приходится постоянно переводить на собственный язык шизофреническое декодирование. Капитализм одновременно декодирует и аксиоматизирует потоки. "Денежные потоки представляют собой совершенно шизофренические реальности, но они существуют и функционируют лишь в рамках имманентной аксиоматики, которая заключает и отталкивает их реальность. Язык банкира, генерала, промышленника, чиновника... является совершенно шизофреническим, но статистически он работает лишь в рамках опошляющей его аксиоматики, ставящей его на службу капиталистическому строю..." (Делез и Гваттари). Т. о., существует глубокое противоречие между капиталистами и шизофрениками - в их радикальной близости в смысле функции декодирования, в их глубокой враждебности в смысле функции аксиоматизации. Одной из важнейших характеристик "производства желания" является множественность. Отношение между частями и целым строится т. о., что целое не объединяет части, а добавляется к ним как дополнительная часть. "...Целое есть продукт, производимый как часть наряду с другими частями, которые оно не объединяет и не тотализует, но применяется к ним, устанавливая типы отклоняющейся коммуникации между несообшающимися сосудами, поперечное единство элементов, которые остаются полностью различными в своих собственных измерениях..." (Делез и Гваттари). Точно так же производится тело без органов: оно не объединяет и не тотализует части, а располагается рядом с ними. Соотношение "производства желания" и социального производства предполагает исследование всего сущего в двух аспектах: "молекулярном" и "молярном". Шизофрения представляет собой границу между "молярной" организацией и "молекулярной" множественностью желаний. "Молярная" организация предполагает существование предустановленных связей, которые производятся "машинами желания" как микрофизикой бессознательного. Но "молекулярная" организация не существует независимо от "молярных" ансамблей, макроскопических общественных формаций, в которые они статистически входят. В основании сознательных инвестиций экономических, политических и других крупных социальных структур лежат микробессознательные сексуальные инвестиции . Сексуальность является "молекулярным" подразделением и работает внутри "молярной" организации, внутри общественной тотальности. "Нет машин желания, которые бы существовали вне социальных машин желания, которые заполняют их в малых масштабах" (Делез и Гваттари). Хотя "молярная" и "молекулярная" организации не могут существовать друг без друга, взаимоотношение их характеризуется преобладанием то одной, то другой . Параноик - мастер больших молярных ансамблей, статистических образований, инвестирует все на основе больших чисел, специалист в области макрофизики. Шизофреник, напротив, движется в направлении микрофизики, в направлении "волн и корпус кул, потоков и частичных объектов, которые перестают быть притоками больших чисел". Не следует отождествлять эти два направления как коллективное и индивид уальное, поскольку микробессознательное имеет не меньшее число у строй ств, хотя и особого рода . Инвестиция в обоих направлениях коллективна, но эти два типа инвестиций радикально отличаются друг от друга. " Один - это инвестиция группыподчинения", которая вытесняет желания личностей, "другая - это инвестиция группы-субъекта в поперечных множественностях, относящихся к желанию как молекулярному явлению" (Делез и Гваттари). Подлинное освобождение человека как существа "молярного" и "молекулярного" Ш. видит в освобождении желания, реализации "производства желания", введении шизофренического типа существования без фиксированного тождества, индивидуальности. В основании человека лежит шизофреническая клеточка, шизомолекула. " Речь не идет о том, чтобы биологизировать человеческую или антропологизировать естественную историю, но о том, чтобы показать общность участия социальных и органических машин в машинах желания" (Делез и Гваттари). Открытие в человеке его собственных "машин желания" обеспечивает свободно е "производство желания", в процессе которого потоки желания уносят все, что подавляет человека; структурное единство, фиксированное тождество , индивидуальность и т. д. Основное средство освобождения желания Ш. видит в ускользании. Не борьба или любая другая форма сопротивления, а ускользание. Ускользание от любого рода определенности - определенности как "да", так и "нет". Ведя борьбу или сопротивляясь, вы все равно определяетесь, тем самым, попадаете в ловушку структурного господства. "... Борьба никогда ... не является активным выражение м сил, проявлением утверждающей воли к власти", а скорее средством, с помощью которого "молярная" организация одерживает победу над "молекулярной". Ускользание не есть бегство от общества, скорее, ускользая, вы вынуждаете общество ускользать от самого себя, от самотождественности. Авторы Ш. выделяют две социальные инвестиции: сегрегативный - параноидально-фашистский полюс бреда ("Да, я ваш, я принадлежу к высшему классу , высшей расе...") и номадический - шизофренически-революционный, который пропускает потоки желания через себя, следуя противоположным путем ("Я болван, я негр..."). "Порядочные люди говорят, что не нужно убегать , что это не хорошо, не эффективно, что нужно работать во имя реформ. Но революционер знает, что ускользание революционно" (Делез и Гваттари). Ускользание всюду размещает молекулярные заряды, взрывающие то, что должно быть взорвано. В результате ускользания "производство желания" подчиняет себе социальное производство. Важнейшими фигурами такого ускользания Делез и Гваттари называют науку и искусство . Искусство производит цепи декодированных потоков, которые запускают "машины желаний". Искусство представляет собой процесс без цели: оно не может быть привязано к какому-то одному месту, какой-то одной школе; оно не может подчиняться какому-то канону или коду. Искусство осуществляется как таковое. Ценность шизореволюционного полюса искусства измеряется тем, что оно достигает подлинной современности, "которая состоит в высвобождении того, что с самого начала присутствовало в нем... - чистый процесс... искусство как эксперимент ". То же самое относится к науке. В этом смысле, искусство, наука и шизофрения тождественны: они ориентируются на процесс и производство, а не на цель и выражение. Согласно Делезу и Гваттари, Ш. является трансцендентальным и материалистическим анализом одновременно. Они предлагают исследовать трансцендентальное бессознательное вместо метафизического, материальное - вместо идеологического, шизофреническое - вместо эдиповского, нефигуративное - вместо воображаемого, реальное - вместо символического, машинное - вместо структурного, "молекулярное" - вместо "молярного". Подлинная антипсихиатрическая политика может состоять, во-первых, в разрушении всех ретерриториализаций, превращающих безумие в психическую болезнь , а во-вторых, в высвобождении "производства желания", устранении всех препятствий, нарушающих его естественное функционирование. Позитивная задача Ш. заключается в том, чтобы обнару жить у каждого "машину желания". "Шизоаналитик - это механик , шизоанализ чисто функционален. Поэтому он не может остановиться на герменевтическом (с т. зр. бессознательного) обследовании социальных механизмов..." (Делез и Гваттари). Круг проблем, исследуемых Ш. прежде всего концентрируется вокруг единства "производства желания" и социального производства: какое место в обществе занимает "производство желания", какую движущую роль играет в нем желание, в каких формах происходит примирение режима "производства желания" и социального производства, какие в обществе существуют возможности переход а от "молярной" организации социального производства к "молекулярным" множественностям "производства желания", до какой степени и вообще может ли общество выдержать господство "производства желания", имеет ли место и как происходит образование "группсубъектов". И. не предлагает никакой программы социального переустройства, никакой политической программы. Он не претендует на то, чтобы задаться вопросом о природе социуса, который явится результатом революции. Ш. не претендует на то, чтобы прослыть революцией. Шизофреник - не революционер, но шизофренический процесс составляет потенциал революции. Ш. не выдает себя за партию, за какую-то группу и не претендует на то, чтобы говорить от имени масс. "Мы еще не слишком компетентны, мы хотим говорить от имени абсолютной некомпетентности" (Делез и Гваттари). Единственное, на что может претендовать Ш., - это уверенность, что "машины желания" способны взорвать любое общество. " Если мы призываем желание как революционную силу, то делаем это потому, что верим, что капиталистическое общество может выдержать много проявлений интересов, но ни одного проявления желания, которое в состоянии взорвать его базовые структуры" (Делез и Гватгари). Т. X. Керимов

- термин , используемый Делёзом и Гваттари в их совместной работе " Капитализм и шизофрения " (1972-1980) для обозначения их собственной исследовательской методики. Делёз и Гваттари выдвигают в этой работе два радикальных тезиса : (1) любым типа м человеческой коллективности предшествуют маргинальные группы, (2) язык представляет собой несущественную часть неязыкового поля, состоящего из "машин желания ". Мир желания, прославляемый Ш., - это мир, где все воз можно . Он приравнивается к миру особо го рода шизофренического опыта , нетождественного клиническим формам шизофрении. "Состоявшимися шизофреник ами" называются философы и писатели, перешедшие предел , удерживающий производство желания на периферии общественного прозводства, и тем самым делающие один вид производства тождественным друг ому. В рамках Ш. философия , как и шизофрения, - это процесс , а не цель , производство, а не выражение . Социальный анализ классовой структуры оказывается второстепенным по отношению к логике самого желания: он ограничивается "предсознательным интересом", тогда как желание относится к более глубокому, бессознательному пласту. Буржуазия рассматривается при этом как единственный класс капиталистического общества , которому противостоит не пролетариат , а " группа в слиянии" (термин Сартра), или "состоявшийся шизофреник" - больший пролетарий, чем сам пролетарий и одно временно больший буржуа, чем сам буржуа. Революционный потенциал общества сосредоточивается поэтому на полюсе маргинальных групп, а не на полюсе классов. Ш. резко критичен по отношению к психоанализ у , который сам встроен в существующие технологии власти. G. Deleuze, F. Guattary. Capitalisme et Schizophrenie. V. 1. Le anti-Oedipe. P., 1972; V. 2. Mille Plateau. V.2. P., 1980.

( греч . schizein - расколоть ) - одно из направлений современного пост структура лизма . Программым сочинением Ш. выступил коллективный труд Делеза и Гваттари " Капитализм и шизофрения " (1972-1980), объединивший критику структуралистских представлений и леворадикальные политические идеи конца 1960-х - начала 1970-х. В рамках парадигмы III. затрагивается широкий спектр проблем философии, социологии, политологии, психиатрии, экономики и пр. Спектр философских аспектов Ш. содержит критику теории репрезентации и вытекающую из нее традиционную структуру знака ( означающее , означаемое , референт ); критику фрейдовской концепции , в частности " Эдип ова комплекс а " ( установка Ш. на преодоление "эдипизации бессознательного") и др. Важным пунктом размышлений теоретиков Ш. стала также критика марксистски ориентир ованных интерпретаторов Фрейда, - в частности, ран него Маркузе и Райха. Существенным недостатком их концептуальных построений, согласно тезисам Ш., является понимание бессознательного, которое мыслится как некая символ ическая структура . Отождествляемое Фрейдом со снами или мечтами, бессознательное , по мнению Делеза и Гваттари, тем самым неадекватно и редуцированно сводится к символическим образам и представлениям. Сторонники Ш. усмотрели причину э того заблуждения в чрезмерной роли Эдипова комплекса, которую тот исполняет в психоаналитической теории. В частности, было отмечено, что "... из-за Эдипа все оказывается завуалировано новым идеализмом: из бессознательного как завода создали античный театр , из единства производства создали совокупность представлений; из производящего бессознательного создали бессознательное, которое может только выражаться (миф, трагедия , сно видения )". С точки зрения теоретиков Ш., структуралистские интерпретации психоанализ а ( Лакан ) необратимо элиминируют " реально е " из механизм ов бессознательного, являя собой (в стилистике образного ряда рассуждений Фрейда) возврат к Эдипу-деспоту от Эдипа- эталона . Согласно Ш., понять истинную природу бессознательного можно , только отбросив Эдипов комплекс , ограниченный рамками семейных отношений и не способ ный объяснить сложные социальные структуры и процесс ы , а также очистив понятие бессознательного от каких- либо символических форм и попытавшись понять его как "производящее желание " или, что тоже самое , - "желающее производство ". Очевидная ориентированность Ш. на поле мику с теорией капиталистического производства Маркса , с одной стороны, и установками традиционалистского психоанализа, с другой , результировалась в формулировании следующих тезисов: а) ограниченность марксовой схемы связана с недооценкой связи общественного производства и желания как такового - капитализм и марксизм игнорируют "желающую ипостась " социального; б) психоанализ оказывается не в состоянии адекватно отобразить социальное измерение желания. Эксплицируя мысль Клоссовски о позитивности и желательности конструктивного отказ а от "стерильного параллелизма между Марксом и Фрейдом", Гваттари и Делез подчеркнули, что решение данной задачи возможно путем уяснения того "способа, в граница х которого общественное производство и производственные отношения выступают как производство желания и того, каким образом разнообразные аффекты и импульсы конституируют фрагмент инфраструктуры... составляя ее часть и присутствуя в ней самыми различными способами, они [аффекты и импульсы - А.Г., А.В.] порождают угнетение в его экономических измерениях вкупе со средствами его преодоления". Осуществление на уровне интеллектуальной и социальной практики принципа единства социального производства и "производства желания" - с цель ю достижения предел ьной степени раскрепощения последнего - предполагало, по Гваттари и Делезу, выявление трансцендентального бессознательного. III. утверждал генетическую автономность "желания" от потребностей людей вообще , от человеческих потребностей в чем-либо как таковых. Попытка объяснять желание через ощущение нехватки чего -либо, по мнению теоретиков Ш., с необходимостью приводит к фетишизации наших представлений относительно отношений инди вида с миром. В контексте такого подхода (в каком бы облике - "диалектическом", "нигилистическом" и т.п. - он ни выступал) и который представители Ш. и призывали преодолеть , личные желания понимаются как проистекающие из в конечном счете коллективных запросов и интересов, что необходимо приводит к отчужденности человека и разрыву его естественных связей с природой ("реальное") и общество м ("производством желания"). По Гваттари и Делезу, "если желанию недостает реального объекта , сама реальность желания заключена в "сущности недостачи", которая и производит фантазматический объект". Отсутствие объекта, таким образом, вектор изируется на внешне е, по сути своей, производство, а желание, в свою очередь , - продуцирует мысленный дубликат недостающего объекта. Тем самым человек преобразует природную среду лишь в собственном воображении, а не реально взаимодействует с ней. Теоретические концепции, пропагандирующие такой взгляд на происхождение желаний, по версии Ш., поддерживают доминирующий на Западе индустриально-потребительский общественный уклад и являются инструментом легитимизации социальных манипуляций и культурных репрессий (как, например , психоанализ по Фрейду). В аналог ичном понимании природы желаний Ш. видит основной недостаток и в учении Маркузе. Согласно Ш., коль скоро Маркузе утверждает детерминирующую роль потребностей в динамике жизни индивид а и общества , то и весь корпус возводимого на этом постулате социогуманитарного знания отвечает социальному заказу буржуазного общества, а именно - оправдывает внедрение такой совокупности социальных связей, при которой человек оказывается доступен максимальному числу насильственных манипуляций со стороны социума. (В рамках Ш. психоанализ и капитализм рассматриваются как компонент ы единого механизма культурных репрессий). Трактовка "желания" в Ш. состоит в провозглашении полной его дистанцированности от каких-либо социальных характеристик и в его понимании как чисто физического процесса, атрибутом которого мыслится особо е "производство". Социальное производство, согласно постулатам Ш., являет собой производство желания в определенных условия х : желание является производителем, производя реальное в поле реальности. По Делезу и Гваттари, "желание есть совокупность пассивных синтезов, машинным способом продуцирующих фрагментарные объекты, потоки и тела , функционирующие как производственные единицы. Именно из него проистекает реальное, являясь результат ом пассивных синтезов желания как самопроизводства бессознательного...". Желание - наряду с производством - не может быть конституировано в функции отсутствующего объекта: желание само порождает состояние отсутствия и потребности , выступающие в реальности "контр продукт ами, производимыми желанием". Либидо инвестирует способ производства ("социальное поле в его экономических, исторических, расовых, культурных и иных феноменах") вне заданности какими-либо трансформациями психической деятельности или сублимациями в какой бы то ни было форме. Согласно Гваттари и Делезу, "есть только желание и социальность , и ничего более ... Самые репрессивные и смертоносные формы общественного воспроизводства продуцируются желанием...". "Желающее производство" создает, согласно Ш., и природную, и социальную среду. Только посредством "желающего производства" конструируются естественные связи индивида как с внешним миром, так и с его собственным, субъект ивным. Друг ими словами, основой всех природных и социальных связей индивида выступают, с точки видения Ш., импульсы сексуального происхождения. Человек должен полностью доверяться именно собственным желаниям, а не репертуарам воображаемого удовлетворения. Не символический строй вещей подчиняет себе сексуальность , желания и реальное, а, напротив , он сам в пределе своем, согласно Ш., - функция сексуальности как цикл ического само движения посредством активности бессознательного. Согласно схеме Ш., "производство желания" формируется и осуществляется посредством системно организованной совокупности "машин желания", под референтами которых могут мыслиться и отдельный субъект , и социальная группа , и общество в целом . Стремясь осуществить процедуру синтеза психоаналитической концепции желания и марксовой теории общественного производства, теоретики Ш. разработали многомерную и поли смысл овую концепцию "желающей машины" как субъекта некоего машинного процесса; последний же, в свою очередь, согласно Ш., - может также истолковываться как модель для описания процедур деятельности бессознательного. Уподобление социального производства и "производства желания" уместно, с точки зрения Ш., постольку , поскольку первое неизбывно предполагает в качестве собственного компонента "полное тело " ("социус") вкупе с непродуктивными остановками и паузами антипроизводства. " Машина желания", по Гваттари и Делезу, представляет собой органическое единство трех компонентов: субъекта; "машин-органов", репрезентирующих жизнь и производство; стерильного, непотребляемого, непродуктивного "тела без органов", являющего собой результат актуализации инстинкта смерти и воплощение антипроизводства. После днее - перманентный компонент производства желания, ибо "машины желания" не функционируют иначе , нежели в поврежденном состоянии: "... в известном смысле было бы предпочтительнее, чтобы ничто не работало и не функционировало: не рождаться , остановив цикл рождений; остаться без рта для сосания; без ануса для испражнений и т.п." (Делез и Гваттари). (Как ни один биологический процесс не мыслим без временных остановок, так и "производство желания" должно быть, кроме всего прочего, представлено механизмом, прерывающим деятельность "работающих органов". Таковым и выступает, согласно Ш., " тело без органов "). Его включенность в производственный процесс неизбежно разрушает организм , инициируя перманентные напряжения в системе. На уровне общественного производства, согласно HL, "тело без органов" может выступать в обликах "тела земли" ( эпоха дикости, клинический аналог - перверсия как деспотическая сущность ); "тела деспотии" (эпоха варварства, клинический аналог - параноидальный психоз как деспотическая сущность), "тела капитала " (эпоха цивилизации, клинический аналог и символ - невротический Эдип). Клиническим аналогом "тел без органов" в полном их объеме может считаться "классическая" шизофрения. Атрибуты состояния сосуществования и взаимодействия "машин желания" и "тела без органов", согласно авторам Ш., следующие: 1) перманентный конфликт , 2) взаимное притяжение , 3) единство и противостояние взаимного конфликтного отталкивания и взаимопритяжения. В первом случае, рабочий шум "машин желания" невыносим для "тела, не нуждающегося в органе "; последнее воспринимает вторжение "машин желания" как преследование - в результате "оппозиции процесса производства машин желания и непродуктивного положения тела без органов" (Делез, Гваттари) незамедлительно возник ают машины желания "параноидального" типа . Во втором случае, согласно мнению теоретиков Ш., "...тело без органов обрушивается на производство желания, притягивает и овладевает им... Непродуктивное, непотребляемое тело без органов служит поверхностью записи всех процессов производства желания, - создается впечатление , будто бы машины желания им и обусловлены...". Как результат - появление "машин желания" "чудодейственного" типа. В третьем случае, как результат единства и борьбы взаимопритяжения и взаимоотталкивания, производится и воспроизводится бесконечная серия метастабильных состояний субъекта; субъект "рождается из каждого состояния серии, постоянно возрождаясь из каждого следующего состояния". В итоге конституируется "машина желания" "холостого" типа или коррелят "шизофренического опыта чистых количеств", вступающая в особые ("субъектотворящие") отношения с "телом без органов". Схема эволюции "машин желания" в контексте динамики разнокачественных состояний взаимосвязей их компонентов позволила авторам Ш. разработать весьма нетрадиционную модель развития социального производства как процесса эмансипации "производства желания" из структуры последнего. Исторически первая, доиндустриальная "машина желаний", согласно схеме Ш., - машина "территориального" вида, базирующаяся на архаичной целостности производства и земли как жизнеформирующих начал. В границах действия "машины желаний" данного вида существует очевидный естественный предел для процессов концентрации власти в руках представителей института вождей: "как если бы дикари заранее предчувствовали сами приход к власти имперского Варвара , который все же пр идет и перекодирует все существующие коды". "Территориальный" тип организации социальных кодов в дальнейшем сменяется, по Гваттари и Делезу, "машиной желания" имперского типа: жестокость сменяется осознанным системным террором. Потоки желания не высвобождаются, они лишь перекодируются. "Полное тело" ("социус") выступает на этом этапе как "тело деспота", место "территориальной машины желаний" занимает " мегамашина государства, функциональная пирамида с деспотом, неподвижным двигателем, на вершине; аппаратом бюрократии как боковой поверхностью и органом передачи; крестьянами - как рабочими частями в ее основании..." (Гваттари, Делез). Создаваемая в этих условиях правовая система отнюдь не стремится к ограничению деспотизма, ее суть либо "маниакально-депрессивная" (накладывающая запрет на всякое познание ), либо - "параноидально-шизоидная" (вовлекающая в сферу своего действия нетотализуемые структуры социума). В условиях капитализма, являющего собой, по Делезу и Гваттари, предельное отрицание всех предыдущих социальных формаций, степень удаленности "производства желания" от социального производства достигает высшей степени - степени полной несовместимости. Естественным продуктом детерриторализации желаний выступает "шизо-индивид", шизофреник - субъект декодированных потоков на "теле без органов". " Шизофреник расположен на пределе капитализма, представляя собой его зрелую тенденцию, прибавочный продукт, пролетария и ангела-истребителя" (Гваттари, Делез). Основанием же обстоятельства , что капитализм и шизофрения внешне выглядят как антиподы , считается стремление первого не столько кодировать и перекодировать потоки желаний, сколько установку на де кодирование их. Шизофрения в этой диаде выступает как предел более высокого порядка, "внешний" предел, ибо она осуществляет процедуры декодирования на десоциализованном "теле без органов" в отличие от капитализма, который трансформирует потоки желания на "теле" капитала как детерриториализованного социуса. Капитализм в результате оказывается вынужденным адаптировать , аксиоматизировать и декодировать шизофренические реальности, будучи радикально идентичен шизофрении в поле декодировок и выступая ее антиподом в сфере репертуаров аксиоматизации: "Денежные потоки являют собой совершенно шизофренические реальности, но они существуют и функционируют лишь в рамках имманентной аксиоматики, которая заключает и отталкивает их реальность. Язык банкира, генерала, промышленника, чиновника... является совершенно шизофреническим, но статистически он работает лишь в рамках опошляющей его аксиоматики, ставящей его на службу капиталистическому строю..." (Делез, Гваттари). Авторы Ш., таким образом, интерпретируют свободно е от нормативирующих структур общества поведение индивида, который может свободно реализовывать свои желания как "деконструированный субъект" - как "шизоидное": но не в качестве поступков психически больного человека, а как линию поведения лица , сознательно отвергающего каноны общества в угоду своему естественному "производящему желанию", своему бессознательному. Требование слушаться голоса собственного "шизо-" (т.е. "шизомолекулы" - основания человека) ведет не просто к необходимости редуцировать из психической жизни нормативные конструкты , навязанные культурой, но, что еще более важно для понимания доктрины Ш., - к постулированию желательности максимального снижения роли разума , которую тот играет, выступая арбитром во всех связях и отношениях субъекта. Именно сознание (терминологически в Ш. не осуществляется разделения сознания и разума) как первоначальный репрессивный механизм сдерживает свободную деятельность "желающей машины". Бессознательное же, выступая по сути как "желающее производство", очищено, по версии Ш., от структурирующей роли разума и таким образом может характеризоваться как машинный процесс, не имеющий других причин своего возникновения, нежели он сам, и не имеющий, кроме этого , также и целей своего существования. Согласно Гваттари и Делезу, " речь идет не о том, чтобы биологизировать человеческую или антропологизировать естественную историю, но о том, чтобы показать общность участия социальных и органических машин в машинах желания". Безумная при рода творческого преобразователя социальной действительности капиталистического общества стала в дальнейшем символом множества философских версий постструктурализма, а главным этапом в определении революционного субъекта, как "социального извращенца", стал провозглашенный в рамках традиции Ш. отказ разуму в его созидательной мощи и определение всей культуры, построенной по канонам рациональности, как тупиковой. Таким образом, Делез и Гваттари связали с личностным типом "шизо-" надежды на возможность освобождения человека и общества от репрессивных канонов культуры капитализма, являющих собой, согласно Ш., основополагающие причины процессов массовой невротизации людей. Пробуждение в индивидах имманентных "машин желания" сопряжено с высвобождением процессов "производства желания", разрушающих несвободу людей во всех ее формах (навязываемое структурное единство, индивидуализация , фиксированное тождество и т.п.). Такой освободительный потенциал , присущий "шизо-", а также его способность к критическому, отстраненному анализу реальности - обусловливаются, по схеме Ш., еще и тем, что данный социально- психический тип мыслится как маргинальный субъект, не включенный в форматирующую сознание систему капиталистического общества и дистанцированный от нее. Главным способом высвобождения, раскрепощения желаний, согласно Ш., выступает "ускользание" от определенностей любого рода - определенностей как негативных, так и позитивных. Любая определенность , однозначность - это социальная ловушка : борьба никогда не является проявлением воли к власти. "Ускользание" индивидов разрушает тождественность общества в целом самому себе; по утверждению Делеза и Гваттари, "...порядочные люди говорят, что убегать не нужно , что это не эффективно, что необходимо трудиться во имя реформ. Но всякий революционер знает: ускользание революционно...". Лишь в рамках таких репертуаров индивидуального поведения ( наиболее типичными примерами которых являются шизофрения, искусство и наука , ориентированные на процесс и производство, а не на цель и выражение ) "производство желания" способно подчинить себе социальное производство. По схеме Гваттари и Делеза, "производство желания" неодномерно и плюралистично по своей структуре: целое в принципе не может объединять части, будучи потенциально способно лишь примыкать к ним: "...целое есть продукт, производимый как часть наряду с другими частями, которые оно не объединяет и не тотализует, но применяется к ним, устанавливая типы отклоняющейся коммуникации между несообщающимися сосудами, поперечное единство элементов, которые остаются полностью различными в своих собственных измерениях...". Несущей конструкцией теоретической схемы различения "производства желания" и социального производства в Ш. является отображение и фиксация природы и динамики всего существующего в границах гипотезы о существовании "молярных" и "молекулярных" образований. Шизофрения - это граница между "молекулярной" множественностью желаний и "молярной" организацией. "Молекулярная" организация интегрирована в "молярный" макромир общественных формаций, располагаясь в его основании: именно микробессознательные "сексуальные инвестиции" фундируют сознательные инвестиции экономических, политических и иных общественных макроструктур. По Делезу и Гваттари, "нет машин желания, которые бы существовали вне социальных машин желания, которые заполняют их в малых масштабах". Два этих уровня организации реальности, согласно Ш., выступают как предпочтительные по отношению к различным типам желающих субъектов. Молярные ("макрофизические") совокупности, относящиеся к статистическому порядку " больших чисел", - поля действия для параноика. "Микрофизический" же уровень , лежащий вне "притоков больших чисел", - ориентир для шизофреника, при этом не менее сложный , чем в первом случае. Инвестиции в "производство желания" в контексте данного различения - оппозиционно разновекторны: "... один - это инвестиция группы-подчинения, вытесняющая желания личностей, другая - это инвестиция группы-субъекта в поперечных множественностях, относящихся к желанию как молекулярному явлению" (Делез, Гваттари). "Молярные" образования представлены индивидами, классами, государством , культурой и ее частными составляющими: наукой, искусством и т.д. К "молекулярным" же образованиям Ш. относит непосредственно сами "желающие машины", структурно разграниченные на отдельные элементы . Учитывая, что вышеохарактеризованное "тело без органов" содержит все возможные модели развития производственных связей и алгоритмы деятельности "машин желания", то, заключают Делез и Гваттари, "тело без органов" служит своеобразным агентом "молярных" образований. Оно останавливает деятельность "машин желания" или осуществляет "запись" производственных процессов на "тело без органов" таким образом, чтобы уже будучи "считываемыми", они не могли мыслиться иначе, как произведенными из "тела без органов". Вступая в эти отношения, "работающие органы" как бы "вступают в брак " со считанными моделями, технологиями или видами деятельности, а значит "машина желания" оказывается не в силах на свободное "самопроизводство бессознательного". "Молярные" образования образуют строгие структуры, важным качеством которых становятся уникальность и специфичность , в результате чего они ускользают от воздействия "молекулярных" систем и становятся инструментами подавления желаний. Согласно Ш., "молярные" системы через агента - "тело без органов" способны переход ить на "молекулярный" уровень, т.обр. возникают всевозможные проникновения этих уровней друг в друга. "Молекулярные" системы, по модели Ш., нуждаются в "молярных", в существовании на уровне специфических, а не универсальных множеств. Необходимо обнаружение у каждого индивида собственной "машины желания": "шизоаналитик - это механик , шизоанализ чисто функционален... он не может остановиться на герменевтическом (с точки зрения бессознательного) обследовании социальных механизмов..." (Гваттари, Делез). Ш. не претендует на статус политически ориентированной либо идеологически ангажированной философско-психоаналитической системы, он базируется на уверенности в абсолютном характере природы "машин желания". " Если мы призываем желание как революционную силу, то делаем это потому , что верим, что капиталистическое общество может выдержать множество проявлений интересов, но ни единого проявления желания, которое в состоянии взорвать его базовые структуры..." (Делез и Гваттари). В этом плане каждый человек, с точки зрения авторов Ш., потенциально обладает шансом начать жить согласно естественным законам желания, восстановив гармоничные отношения с природой, обществом и самим собой. А.А. Грицанов, А.В. Вашкевич

- неклассический метод эстетич. и культурологич. исследований, предлагаемый Делёзом и Ф. Гаттари в качестве альтернативы психоанализ у . Принцип , отличие от психоанализа заключается в том, что Ш. раскрывает нефигуративное и не символ ич. бессознательное , чисто абстр. образ в том смысл е , в каком говорят об абстр. живописи. Ш. мыслится как теор. итог событий лета 1968, нанесших удар не только по капитализм у , но и по его духовному плоду - психоанализу, выявив их общую границу - шизофрению. Побудит. стимулом создания нового метода послужило стремление сломать устоявшийся стереотип зап. интеллигента - пассивного пациента психоаналитика, "невротика на кушетке" и утвердить нетрадиц. модель активной личности - "прогуливающегося шизофреника". " Шизофреник " здесь - не психиатрич., а социально- полит. понятие ; "шизо" - не реальный или потенциал ьный психически больной человек (хотя исследуется и этот случай ), но контестант, тотально отвергающий капиталистич. социум и живущий по законам "желающего производства". Его прототипы - персонажи С. Беккета, А. Арто, Ф. Кафки, воплощающие в чистом виде модель человека - "желающей машины", "позвоночно-машинного животного". Цель Ш. - выявление бессознат. либидо социально-истор. процесс а , не зависящего от его рац. содержания. Наи более кратким путем достижения этой цели является искусство . Искусство играет двоякую роль . Оно создает групповые фантазмы , объединяя с их помощью обществ, производство и производство желаний. Так, "критич. паранойя " С. Дали взрывает желающую машину, заключенную внутри обществ, производства. С таким пиротехнич. эффектом искусства связана его вторая важнейшая функция . Делёз усматривает апофеоз творчества в сжигании либидозной энергии. Такое аутодафе - высшая форма искусства для искусства, а наилучший горючий материал - искусство постмодернизма , заранее подсушенное абсурдом, разъятое алогизмом. Искусство - желающая худож. машина , производящая фантазмы. Ее конфигурация и особенно сти работы меняются применительно к тому или иному виду искусства - лит-ре, живописи, музыке, театру , кинематографу. "Лит. машины" - это звенья единой машины желания , огни, готовящие общий взрыв шизофрении. Сам процесс чтения - шизоидное действо, монтаж лит. желающих машин, высвобождающий революц. силу текста . Так, книги Пруста - это лит. машины, производящие знаки . "В поисках утраченного времени" - шизоидное произведение, состоящее из асимметричных частей с рваными краями, бессвязных кусков, несообщающихся сосудов, частей головоломок. Сверхидеей книги Делёз считает не тему Эдип овой вины, а тему невинности безумия, находящего выход в сексуальном бреде . Воплощение м шизолит-ры выступает творчество А. Арто, реализующего идеальную модель писателя-шизофреника, "Арто-Шизо". В живописи ту же модель представляет Ван Гог. Развивая идеи о творчестве как безумии, Делёз стремится внести новые элементы , выявляя шизопотенциал разл. видов искусства. Весь ма перспективным с этой т.зр. он считает театр, искусство. Человек театра - не драматург, не актер и не режиссер. Это хирург, оператор , к-рый делает операции, ампутации, "вычитая" из классич. пьес главное действующее лицо (напр., Гамлета) и давая развиться второстепенным персонажам (напр., Меркуцио за счет Ромео). Именно хирургич. точность такого рода экспериментов св идет ельствует об эффективности театр, желающей машины, квалификации ее оператора, воздействующего на зрителей помимо текста и традиц. действия в нетрадиц. "театре без спектакля". Театр не-представления, не-изображения отделен от зрителей эмоц., звуковым, семантич. барьером. Его прообразом является театр А. Арто, Б. Вилсона, Е. Гротовского, "Ливинг-театр", совр. воплощением - творчество итал. драматурга, режиссера и актера К. Бене. Плодотворным с т.зр. Ш. видом искусства Делёз считает кинематограф. Обнимая все поле жизни, кино наиболее восприимчиво к безумию и его проявлению - черному юмору . Любая авторская позиция свидетельствует о склонности кинематографиста к черному юмору: ведь он похож на паука, дергающего за ниточки сюжета, меняющего планы и т.д. Именно этим и провоцируется ответная реакция зрителей - шизофренич. смех , к-рый вызывают, напр., фильмы Чаплина. Ш. живописи приводит к выводу , что ее высшее предназначение - в декодировании желаний. Размышления о лит-ре, театре, кинематографе, живописи, музыке приводят Делёза и Гаттари к обобщениям, касающимся искусства и культуры в целом . Искусство предстает как единый континуум , к-рый может принимать разл. формы - театральные, фильмич., муз. и др. Однако формы эти объединены единым принципом: они подчиняются скоро сти бессознат. шизопотока, являются ее вариациями. Так, в театре скорость - это интенсивность аффектов, подчиняющих себе сюжет. В кино скорость иная, это "визуальная музыка ", позволяющая воспринимать действие непосредственно, минуя слова. Лит.: Deleuze G. Proust et les signes. P., 1970; Deleuze G., Guattari F. Capitalisme et schizophrenic. T. I: L&Anti-Oedipe. P., 1972; Deleuze G. Superpositions. P., 1979. Н.Б. Маньковская

Значение слова Шизоанализ в других словарях:

Узнайте лексическое, прямое, переносное значение следующих слов:

  • Шейх - (от араб. «шаха» – стареть, становиться старым): 1. ...
  • Шаманизм - (« шаман »исступленный): одно из направлений анимизма совокупность ...
  • Шрифты - средство внесения в текст эмоциональных и других ...
  • Шизофренизация - приобретение интеллектом свойств, характерных для больных шизофренией: ...
  • Шизоанализ - термин используемый Делёзом и Гваттари в их ...
  • Шизоанализ - направление в современном постструктурализме . Ш. представлен ...
  • Шариат - (араб. букв. "надлежащий путь "; закон ) ...
  • Чувствительность - ( сентиментальность ) склонность к трогательным ощущениям ...
  • Чтотость - см. Quidditas . ...
  • Честь - признание, которое окружающие добровольно выражают человеку как ...
  • Человек - высшая ступень живых организмов на Земле. Телесно ...
  • Чувства - (моральные) эмоциональная сторона духовной деятельности личности, характеризующая ...
  • Честолюбие - социальное чувство проявляющееся как мо тив действий, ...
  • Человечность - моральное качество выражающее принцип гуманизма применительно к ...
  • Взаимодействие - понятие для обозначения воздействия вещей друг на ...


Прикладные словари

Справочные словари

Толковые словари

Жаргонные словари

Гуманитарные словари

Технические словари