- одна из возможных версий перевода фр. слова ecriture, могущего обозначать П., письменность , Священное Писание . В широком смысл е П. фиксирует общую артикулированность, членораздельность в функционировании, работе психики, сознания, культуры. Артикуляция , членоразделение оказываются в этом контексте общим условие м любого человеческого опыта . ( Такой подход впервые был явно задан Р.Бартом, предлагавшим легитимировать "артрологию" - или "суставоведение - в статусе научной дисциплины, призванной изучать членоразделения любого типа в культуре.) В узко-классическом смысле П. предполагает расчленение потока речи на слова, звуки и буквы. П. как способность артикуляции расщепляет в языке все, что стремится быть континуальным, а также сочленяет в нем все разорванное. В истории человечества П. в ипостаси "письменности" являлось существенной характер истикой состояния общества : так, "дикарское общество ", представляемое социальным типом "охотника", изобрело пиктограмму; "варварское общество" в лице "пастуха" использовало идео-фонограмму; "общество землепашцев" создало алфавит . Техника П., таким образом, выступала важным фактором формирования обобщенного социального пространства, обусловливая доминирующие репертуары общественной коммуникации . (Два типа П. - фонологизм и иероглифика - способствовали формированию разного типа культур и различных форм этноцентризма .) Логоцентризм (см. Логоцентризм), присущий западной культуре, традиционно вытеснял П. на статусную периферию: постулировалось, что П. суть вторичный феномен , находящийся в безусловном услужении у устной речи. Считалось, что П. - это всего лишь " знак знака": графический знак, замещающий устный в его отсутствие . ( Возможность осмысления идеи об изначальности П. отнюдь не связана с фактом хронологической первичности указанного обстоятельства . Вопрос о том, "предшествует ли письмо фонетическому языку", был, в частности, сформулирован во второй четверти 20 в. академиком Марром. Соответствующие выводы , сформулированные в первом издании Большой Советской Энциклопедии, позднее были подвергнуты критике И.Сталиным.) В истории философии Платон , например , весьма низко оценивал функции П., трактуя его как служебный компонент языка, как вспомогательную технику запоминания - hypomnesis. (Ср. у Ницше : " Сократ , тот, который не писал".) Пренебрежительное отношение к П. было концептуально сформулировано у Аристотеля: согласно Деррида , "для Аристотеля слова сказанные являются символами мысленного опыта, тогда как письменные знаки есть лишь символы слов произнесенных. Голос , производящий "первые символы", состоит в сущностной и интимной связи с разумом... Этот первый означатель находится в особом положении по сравнению с друг ими означателями, он фиксирует "мысленные опыты", которые сами отражают вещи мира . Между разумом и миром существует отношение естественно й сигнификации, между разумом и Логос ом - отношение конвенционального символизма . Первой конвенцией, непосредственно связанной с естественной сигнификацией, является устный язык, Логос . Как бы то ни было, именно естественный язык оказывается наи более близким к означаемому, независимо от того , определяется ли он как смысл ( мыслимый или живой ) или как вещь . Письменный означатель, по Аристотелю, всегда лишь техничен и репрезентативен, он не имеет конструктивного значения". Именно Аристотель , по мысли Деррида, заложил интерпретацию П., до сих пор доминирующую в западной культуре, где " понятие письма ... остается в рамках наследия логоцентризма, являющегося одно временно фоноцентризмом: в рамках представления об абсолютной близости голоса и Бытия, абсолютной близости голоса и значения Бытия, голоса и идеальности значения". По Аристотелю, речь непосредственно передает представления души; П. же всего лишь выражает то, что уже заложено в речи, в голосе. Данная интенция мышления транслировалась и христианством : истинным слово м Бога полагалось его первое слово, слово сказанное. ( Согласно Деррида, "письмо, буква , чувственное начертание всегда расценивалось западной традицией как тело и материя , внешние по отношению к духу, дыханию, глаголу и логосу. И проблема души и тела , несомненно , производна от проблемы письма, которое и наделило первую своими метафорами".) Р.Декарт, выдвигавший проект разработки всеобщего П., полагал, что ввиду своей произвольности П. не подвластно непосредственной интуиции и подлежит расшифровке. Неоднозначно оценивалась роль П. в творчестве Руссо : П., поставленное вслед за речью, по его мысли, суть маркер степени деградации культуры относительно природы. При этом Руссо полагал П. ответственным за многие проблемы общества, культуры и языка. По мысли Руссо, П. способно в известных ситуациях "восполнять" язык. Тесная взаимосвязь П. и чтения обращала на себя внимание многих мыслителей. Согласно Г.Гегелю, в рамках этих процедур сознание совершает восхождение к представлению об описываемых явлениях: "...произведения искусства достигают видимости жизни лишь на своей поверхности, а внутри являются обыкновенным камнем, деревом , холстом, или, как в поэзии, представлением , проявляющимся в речи и буквах". В целом классической западной метафизике присуще забвение и унич тоже ние П.: оно полагалось несущественным, вторичным (в гносеологическом плане ); подменой и маской (в моральном аспекте ); способом замены личного участия представительством (в политическом контексте). По мысли Деррида, логоцентризм - эта эпоха полной речи - всегда заключала в скобки и в конечном счете вытесняла любую свободную рефлексию относительно происхождения и статуса П., любую науку о П., если она не была технологией и историей П. на службе речи, если она не шла вслед за речью, которая якобы стремится следовать за Бытием в попытке зафиксировать присутствие человека при/в жизни мира. К примеру , по мнению Соссюр а, язык не зависит от П. как способа изображения речи; единственным оправданием существования П. является речевая репрезентация . По схеме Соссюра, П. - это П. главным образом фонетическое, являющее собой систему произвольных и условных знаков. ( Хотя Соссюр и признавал необходимость особого подхода к звуковой субстанции: "Самое существенное в языке... посторонне звуковому характеру языкового знака"; "в своем существе языковое означающее никоим образом не звук".) Как отмечал Деррида, "эпоха Логоса унижает, дискредитирует письмо, которое рассматривается лишь как медиация медиации...". П. трактуется здесь "как то, что выпадает из значения, оказывается посторонним, внешним значению". В строго определенном смысле наука о П. конституировалась в 18 в. - в период , характеризующийся вполне однозначным понимание м взаимоотношений устной речи и описаний. Так, по Гуссерлю ("Происхождение геометрии"), П. есть условие возможно сти идеальных объектов, условие научной объективности как таковой . Гуссерль стремился обосновать дихотомию экспрессивных и индикативных знаков; попытка оказалась не слишком удачной, ибо, как выяснилось, любая экспрессия оказывается захваченной в сети индикации. По мысли Деррида, различие между экспрессией ( выражением ) и индикацией (обо значение м), т.е. различие, по Гуссерлю, между знаком и не-знаком, между словом и П. являет собой различие функциональное или интенциональное, но никак не сущностное. Ибо то, что должно отделять экспрессию от индикации - непосредственное не-личное присутствие живого настоящего, - оказывается нефиксируемым в языке. Из этой неудачи Гуссерля Деррида вывел перспективную возможность отождествления знака П. со знаком как таковым. В постструктуралистском литературоведении (в контексте идеи о "смерти автора " - см. " Смерть Автора ") обращение к феномену П. было обусловлено отказ ом от идеи связи языка с человеком как его началом и источником. По Р. Барту , П. есть "точка свободы писателя между языком и стилем": пишущий находится в промежутке между языком, данным ему как внешнее , и идущим "изнутри" стилем. Выбор в этой ситуации, согласно Барту, сводится к принятию формальной реальности П. Предложенная Деррида (" Нечто , относящееся к грамматологии ", 1967) идея "грамматологии" как иной науки о П. означала качественно новый этап в его понимании. Дерридианская трактовка проблемы была нацелена на опровержение логоцентризма как идеи тождества логоса и голоса в европейской культуре: у Деррида идея П. фундирована отказом от тезиса единства звука и смысла. По мысли Деррида, "фонетическое письмо - это арена великих метафизических, научных, технических и экономических происшествий Запада ". Стратегия деконструкции не могла не предполагать пафосный отказ от фоноцентризма : " система языка, ассоциирующаяся с фонетически-алфавитной письменностью, есть то, в рамках чего была создана логоцентристская метафизика , метафизика детерминирующая, определяющая смысл Бытия как присутствие" (Деррида). Суть концепции Деррида сводится к следующему. Между человеком и истиной существует весьма значимая череда посредников, располагающаяся в основном в сфере языка. " Наличие " - область данного и несомненного - находится на расстоянии бесконечности, с каждым шагом к ней отступая все дальше и дальше. Посредник и эти являют собой ряд ступеней, каждая из которых не более чем " след " (см. След ) предыдущей. Ступени-следы отличаются друг от друга тем, что возможно обозначать как "различие". Общая индивидуализирующая функция этих различий, согласно Деррида, именуется differance (см. Differance). Как отмечал Деррида, "это специфическое графическое вмешательство /differance - А.Г./ было задумано в процессе разработки вопроса о письме". Способом осуществления differance и выступает П. (или "прото-П.", понимаемое Деррида как собственно сам принцип расчленения; как возможность записи, условие любой дискурсивности, любой артикулированности). "П.", не располагаясь в оппозиции к речи, акцентированно пред-положено языку, всякие посредники, по Деррида, гасят звуковую речь. (По Деррида, "изучение функционирования языка, его игры предполагает, что выводится за скобки субстанция смысла и среди прочих возможных субстанций - субстанция звука". Ср. у М.М.Бахтина: "фонема почти совершенно уступает свои служебные функции - обозначать значение ... графеме".) Нанесение следов-посредников - это тоже артикуляция. Деррида в этом контексте считает П. самые различные феномены: нарезки, насечки, гравировки и иные виды установления артикуляций - со(рас)членений. У Деррида П. объем-лет любую "графию": от стено-графии до спектрографии, любую про-грамму ( греч . пред-писание). В беседе с Кристевой Деррида отметил: "Зрительное начертание (gramme) делается таким образом наиболее общим понятием семиотики". Важной предпосылкой создания грамматологии явилось у Деррида осознание того, что всякий знак (и устный, и письменный) - знак знака, след следа, означающее означающего; звено-посредник в бесконечной цепи отсылок. (Согласно Деррида, "знак и божественность имеют одно и то же время и место рождения. Эпоха знака, в сущности, теологична. Она, может быть, никогда и не кончится . Однако историческая ограда этой эпохи очерчена".) Любовь Деррида к парадоксам и языковым играм сказалась и на его трактовке перспектив грамматологии. По мысли Деррида, предложенное им иное понимание П. - как того, что не движется вслед за речью/присутствием, не стремится уловить присутствие и потому не принадлежит ни одной из форм присутствия, - делает неосуществимым проект грамматологии как науки. /Естественно, Деррида имеет в виду ту науку, классицистские амбиции которой он бичует всеми возможными "поэтико-терминологическими" средствами - А.Г./ В книге "Письмо и различие" Деррида характеризовал П. как своеобычную сцену истории и игры мира: сохранение обозначения "П." соответствует, по его мнению, особой логике деконструктивистского анализа , которую он называет логикой "палеонимии", т.е. внесения в традиционные понятия оригинального содержания посредством некоторого отстранения, откладывания их прежнего содержания и прививки новых смыслов . (Ср. у Делеза и Гваттари, "проблема письма: неточные выражения совершенно необходимы, чтобы обозначать точно".) П. выступает в таком контексте как посредник в отношениях между настоящим и репрезентацией, между жизнью и смертью . Деррида в данном случае отдает должное традиционалистскому взгляду на интересующий его предмет : речь движима живым дыханием, П. ассоциируется с омертвлением - оно по сути уже смерть, всегда "имеющее характер завещания". Деррида неоднократно подчеркивал, что речь не должна идти о восстановлении "первородства" П., необходимо говорить о границах грамматологии как своеобычной специальной науки о П. (См. Грамматология , Фоиологизм, Чтение , Язык овые игры , Метафизика .)
- знаковая система взаимной коммуникации людей. Хотя исторически фундаментальные труды в теоретическом язык ознании основывались прежде всего на изучении письменных текстов, поскольку именно последние считались единственной и адекватной манифестацией языка , П. не выделялось в особый объект научных исследований и не рассматривалось в его отношении к звуковому языку. Традиционно П. приравнивалось к искусственному и внешнему средству, воспроизводящему "особенности речи прошлых поколений". Только начиная с последней четверти XIX в. в лингвистике проблема П., а также проблема отношения П. к языку были поставлены в качестве полноправных объектов научного исследования. В настоящее время выделение П. и соответствующей теории П. как самостоятельной научной дисциплины не вызывает сомнений, хотя многие фундаментальные вопрос ы этой дисциплины получают в литературе разное освещение и не одно значное решение . Все эти вопросы оказываются связанными: 1) с решением вопроса о статусе лингвистики и, соответственно, языка в его соотношении с наукой о П. в смысл е историческом, функциональном и общетеоретическом (метафизическом); 2) с решением вопроса об отношении П. к звуковому языку; 3) с решением вопроса о семиотических функция х и характеристиках П. В соответствии с традиционной трактовкой, система П. в своем историческом становлении проходит стадии от пиктографии к идеографическому П., далее - к словесному (логографическому), затем - к словесно-слоговому, от него - к слоговому (силлабическому) и затем - к буквенному (алфавитному) П. Однако в действительности в чистом виде приведенные стадии не представлены; эволюция не обязательно может приводить к алфавитному П., она может законсервироваться на словесно-слоговой или слоговой стадии. Во всех видах письменности имеются системы знаков - графемы, каждая из которых соответствует строго определенной единице речи: слову определенного звучания в словесном П., последовательности значащих звуков (не обязательно слогу) в силлабическом, значащему звуку (фонеме) - в алфавитном П. В зависимости от того , что является объектом графического знака и к какому строю языка относятся эти графемы, выделяют типологию П. В одном случае графема относится к семантическому строю языка, в друг ом - фонетическому. В первом случае графемами являются пиктографии, идеографии или логографии; во втором случае графемы представляют фонемы или силлабарии. Пиктография - рисуночное П., отображение содержания сообщения в виде рисунка. Характер ной особенностью пиктографии является отрыв сообщения от предмет а и перенос на различные материалы П. Идеографическое П. представлено графемами, символизирующими элементы содержания. Как и пиктография, идеографическое П. ориентировано на передачу лишь общего смысла сообщения, но не его точного звучания. Логографическое П. развивается в полноценную систему лишь в результате закрепления за знаками фонетического чтения, независимо го от значения данного знака как слова. Этот процесс руководствуется пебусным принцип ом, согласно которому знаки для слов, которые трудно нарисовать, пишутся знаками для других слов, идентичными или близкими им по звучанию и легко изображаемыми. Различие между логографическим и идеографическим П. заключается в том, что словесное П. не передает общий смысл сказанного, а фиксирует сказанное пословно. В принципе , при строго выдержанном логографическом П. требуется столько же письменных знаков, сколько имеется слов. В силлабическом П. графемы передают отдельные последовательности звуков языка, чаще всего слоги. Представление о слоге прежде всего вырабатывается в языках с регулярным следованием согласных и гласных, а также в языках, в которых имеется большое количество односложных слов, применимых в качестве знаков для слогов. Алфавит ное П. передает звуковой облик слов звуковыми единицами - фонемами. Знак и алфавита - буквы - обозначают звуковые единицы - фонемы, репрезентируемые звуками. Буквы - это знаки, с помощью которых обозначаются единицы языка - фонемы. Самостоятельного значения буква не имеет. Ее значение - это та фонема, которую она изображает. И, соответственно, знание букв какой-либо алфавитной системы П. позволяет прочитать и воспроизвести в звуковой форме любой текст , даже если значения слов, составляющих этот текст, неизвестны. Выделение П. как семиотической системы предполагает выделение специфических характеристик и семиотических функций П. в сравнении с устным языком и другими нелингвистическими визуальными средствами. Традиционно семиотическое определение П. выделяет символическую, графическую и лингвистическую характеристику П. Одной из характерных особенностей П. является его многомерность. В отличие от речи, характеризующейся вокально-аудиторным средством передачи, П. предполагает визуальный контакт. В то время как речь характеризуется опосредованностью передачи сообщения, П. предполагает только непосредственное восприятие . А последнее предполагает большую степень специализации, П. и чтение требуют больших энергетических усилий и технических способностей по сравнению с говорением и слушанием. Как результат указанных различий, П. характеризуется способность ю постоянного воспроизведения и хранения информации. Основная функция, которую выполняет П., так же как и речь, является коммуникативной. Но в дополнение к функции коммуницирования вербальных сообщений, П. выполняет также магическую и поэтическую функции. Магическая функция букв чаще всего встречается в использовании П. в Древнем Египте и у германских народов. Египетские иероглифы этимологически означают священные символы , буквы германского алфавита также представляют более чем знаки фонем. Для дешифровки письменных текстов в средневековой каббале использовались магические коды: экзегетическим кодам приписывались эзотерические значения. Поэтическая функция П. предполагает как акустическое измерение , так и визуальное в каллиграфии и в графическом оформлении печатных букв. В исследовании П. как системы наблюдается расхождение по вопросу об автономности П. До сих пор считалось, что П. структурно вторично или гетерономно по отношению к речи. Начиная с последней четверти XIX в. лингвисты в различных направлениях исследуют П. как автономное образование . Связующим элементом в этом широком наборе различных направлений стало выделение научной дисциплины, изучающей систему П. - графемики. Большинство британских лингвистов предпочитают графологию. Последняя предполагает изучение П. как автономной семиотической системы, системы sui generis без относительно к речи. В то время как автономная перспектива П. мотивируется с т. зр. синхронической и структурной, гетерономное представление о П. мотивируется эволюционными соображениями. Различие между автономными и гетерономными представлениями о графемике проявляется и в различии процедур выявления графем как единиц П. След ует заметить, что П. и речь выполняют различные, но все же дополнительные социокультурные функции. Философия и теории культуры исследовали П. в аспекте различий между оральными и визуальными способами коммуникации. В культурной истории П. выделяют три этап а : изобретение П.; изобретение печати и развитие П. как массового средства; смещение П. новыми аудиовизуальными средствами сообщения. История философии от Платон а до Деррида демонстрирует изменение взглядов на трактовку П. в сравнении с речью. В "федре" Сократ цитирует египетского царя Тамуса, который следующим образом критикует изобретение букв: "В души научившихся им они вселят забывчивость, так как будет лишена упражнения память : припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собой . Стало быть , ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость ". Парадигматической для метафизической традиции , которую Деррида называет фоноцентризмом, является оппозиция между речью, и П. Деррида отвергает и графоцентрическую традицию в форме догматической веры в письменные источники, традицию, ассоциируемую со схоластами. Деррида вводит грамматологию как постструктуралистскую науку о П. Именно возможно сть П. гарантирует абсолютную идеальную объективность , историзацию и традиционализацию смысла. Без такой пространственно-временной записи объективация соответствовала бы интенции говорящего субъекта . Например , "протогеометр", создавая идеальный геометрический объект, должен учитывать предел, полагаемый речью для транспортировки смысла этого идеального объекта. При этом он необходимо обращается к П. Именно через П. мы способны всегда воспроизводить, повторять первоначальный смысл, т. е. акт чистой мысли, который создавал этот идеальный смысл. Освобождение идеального смысла, неограниченная возможность его повторения, воспроизведения, гарантирующая его понимаемость в отсутствии эмпирических субъектов, обеспечиваются именно возможностью П. О сознание конституирующей роли П. относительно идеальности, трансцендентальности, смысла не предполагает одна ко, реабилитации П. Деконструкция оппозиции "речь и П." нацелена на установление закона , объясняющего, почему и как то, что предположительно является идеальным, всегда подрывается своей противоположностью и почему идеальное не может быть помыслено без отношения к П. П. представляет собой более чем графемический вариант фонетического языка. Утверждение примата П. перед речью позволяет отказ аться от понятия трансцендентального, от той отметки, которая полагает грань между онтическим и онтологическим. Ибо само это различие есть результат процесса различения, смены чего -то его иным. Связь " след -Шпегапсе-архиписьмо" составляет условие возможности самой лингвистики как науки о языке. Но как условие возможности архиписьмо не может служить объектом науки, иначе редуцировало бы себя к форме присутствия. Т. X. Керимов
Французский термин l&ecriture, как он разрабатывался в структуралистской традиции , не поддается точному переводу на друг ие язык и : и в английском wrighting, и в немецком Schrift или Schreiben теряется целый пласт значений. П. указывает на реальность , не сводимую к интенция м той или иной производящей текст личности. У Деррида l&ecriture почти равнозначно "первописьму" (Urschrift); в постструктуралистском литературоведении, исходящем из фукианской теоремы о "смерти автора ", обращение к феномен у П. обусловлено отказ ом от связи языка с человеком как его началом и источником. Понятие П. играет ключевую роль в полемике деконструктивизма (см.: деконструкция ) с традиционной литературой как литературой "присутствия" - по аналогии с дерридианской критикой "метафизики присутствия". Согласно Р. Барту , П. есть "точка свободы писателя между языком и стилем". Пишущий всегда находится в промежутке между языком, данным ему как внешнее , и идущим "изнутри" стилем; у него, таким образом, не остается иного выбор а , кроме формальной реальности письма . П. выражает отношение между творчеством и общество м . Современная лингвистика, как и греч еская философия , начиная с Платон а , третировала П. как нечто вторичное по отношению к языку как речи . Согласно Ф. де Соссюр у, единственным оправданием существованию П. является репрезентация речи. Абсолютный примат речи, голос а, фонемы над П. стал для Деррида поводом поставить вопрос о лого-фоно- центризме современной европейской рациональности. Деррида находит, что убеждение Соссюра в абсолютной чуждости П. внутренней системе языка восходит к известному утверждению Аристотеля, согласно которому речь непосредственно передает представления души, П. же всего лишь выражает то, что уже заложено в речи, голосе. Тем самым устная речь оказывается ближе к истине, чем письменная, которой остается скромный удел "материи", "внешнего", "пространственного". Речь движима живым дыханием, тогда как П. ассоциируется с омертвлением, несет в себе смерть ; оно, по сути, уже есть смерть, или, как говорит Деррида, всегда имеет характер завещания. Вольфганг Пирхер (Вена)
Франц. ECRITURE. Концепция « письма » Жака Дерриды ( также голос -письмо ) построена скорее на негативном пафосе отталкивания от противного, чем на утверждении какого-либо позитивного положения, и связана с понимание м письма как социального института , функционирование которого насквозь пронизано принцип ом дополнительности; эта концепция выводится из деконструктивистского анализа текстов Платон а , Руссо , Кондильяка, Гуссерля, Соссюр а. Деррида рассматривает их тексты как репрезентативные образцы «логоцентрической традиции » и в каждом из них пытается выявить источник внутреннего противо речи я, якобы опровергающего открыто отстаиваемый ею постулат первичности речи (причем, речи устной) по отношению к письму, Причем, по аргументации Дерриды, суть проблемы не меняется от того , что существуют бесписьменные языки , поскольку любой язык способен функционировать лишь при условии возможно сти своего существования в «идеальном» отрыве от своих конкретных носителей. Язык в первую очередь обусловлен не «речевыми событиями» (или «речевыми актами») в их экзистенциональной неповторимости и своеобразии, в их зависимости от исторической конкретности данного « здесь и сейчас» смысл ов ого контекста , а возможность ю быть не одно кратно повторенным в различных смысловых ситуациях. Иными словами, язык рассматривается Дерридой как социальный институт , как средство межиндивидуального общения, как « идеальное представление » ( хотя бы о правилах грамматики и произносительных нормах ), под которые «подстраиваются» его отдельные конкретные носители при всех индивидуальных отклонениях от нормы — в противном случае они могут быть просто не поняты своими собеседниками. И эта ориентация на нормативность (при всей неизбежности индивидуальной вариативности) и служит в качестве подразумеваемой «дополнительности», выступая в виде «архиписьма», или «прото-письма», являющегося условие м как речи, так и письма в узком смысле слова. При этом внимание Дерриды сосредоточено не на проблеме нарушения грамматических правил и отклонений от произносительных норм, характер ных для устной, речевой практики, а на способах обозначения, — тем самым подчеркивается произвольность в выбор е означающего, закрепляемого за тем или иным означаемым. Таким образом, понятие «письма» у Дерриды выходит за пределы его проблема тики как «материальной фиксации» лингвистических знак ов в виде письменного текста: « Если « письмо » означает запись и особенно долговременный процесс институирования знаков (а это и является единственным нередуцируемым ядром концепции письма), то тогда письмо в целом охватывает всю сферу применения лингвистических знаков. Сама идея институирования, отсюда и произвольность знака , немыслимы вне и до горизонта письма» (Derrida:1967a, с. 66).