— нововведения , принимаемые в контексте общей тенденции вытеснения традиционных, архаичных и кустарных форм деятельности рационально организованными. Инновационная установка коренится в архетипах зап. фаустовской культуры и восходит к образу Прометея — похитителя огня. Т.о., И. предполагают нарушение традиционных запретов и отражают дерзания личности устроить мир лучше , чем он устроен природой или Богом. В основе инновационной установки лежит положение , что искусственное , рационально сконструированное может быть совершеннее естественного и унаследованного. В этом смысле И. отражают процесс демократизации мира и исчезновение традиционалистского пиетета перед тайнами мироздания. Этим объясняется историческая после довательность инновационного процесса. В начале И. охватывают наи более ценностно нейтральные сферы, оказывающиеся на периферии идейно-политического и социокультурного контроля. В частности, это касается технико-экономических нововведений в рамках материального производства. Не случайно вплоть до нач. 20 в. само понятие технологий связывалось исключительно с производственной деятельность ю , что дало о снова ние аналитикам (Д. Белл , А. Турен ) говорить о буржуазном обществе 19 в. как о дуалистической культуре, являющейся новационной в производственной сфере и традиционной во внепроизводственной. Этот дуализм преодолевается в нашу эпоху, когда И. проникают во все сферы жизнедеятельности и наряду с производственными И. начинают говорить о социальных, политических, организационно-управленческих И. Характер на и эволюция статус а носителей инновационной деятельности. В Средние века и на заре эпохи модерна (15—18 вв.) инициаторами И. чаще всего выступают маргинальные личности и группы, представители иноплеменных диаспор , занимающихся торговлей и менеджментом. Их готовность к И. прямо пропорциональна их «неукорененности», отстраненному отношению к местным нормам и традициям . Т.о., над инновационной деятельностью тяготеет знак социокультурного «преступления». Настоящая легитимация инновационной активности наступает после победоносных буржуазных революций в Европе, после которых инновационные группы стремительно завоевывают влиятельные позиции в обществе, а традиционалисты переходят к глубокой обороне. Со втор. пол. 20 в. в развитых странах инновационная деятельность становится не только господствующей социокультурной установкой, но и особой профессией. Появляются т.н. венчурные фирмы, специализирующиеся на открытии новых потребностей (рынков) и новых технологий. К профессиональной инновационной деятельности можно отнести всю систему научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, которая охватывает уже не только производственную сферу, но и область социальной инженерии, организацию технико-производственных комплексов и урбанистических зон, сферу быта, досуга и межличностного общения. Однако в последнее время в связи с экологической критикой технической цивилизации и обострением глобальных проблем статус И. в современной культуре снова проблематизируется. Естественное в противопоставлении искусственно сконструированному получает статус более высокого совершенства ( престиж естественных продуктов в сравнении с суррогатами). Сегодня считается, что естественное находится в хрупкой гармонии с искусственным, незаменимой и нуждающейся в сбережении и защите. С т.зр. кибернетики критика искусственных систем основана на законе необходимого разнообразия (Р. Эшли) — степень разнообразия любых искусственных систем ниже естественных, сформировавшихся эволюционным образом. С позиций синергетики инновационная деятельность, связанная с рациональной организацией по субъект -объектному принципу , должна корректироваться принципом самоорганизации. Венчает эту критику инновационных амбиций фаустовской культуры современная теория коэволюции технических и природных форм, предполагающая уже не вытеснение и покорение естественного искусственным, а их взаимную согласованность . Эти онтологические проблемы, касающиеся судеб И. в широком смысле слова, сочетаются с антропологическими, подчеркивающими амбивалентность природы человека . Человек одновременно выступает и как существо , для которого И. имеют самоценное значение (об этом свидетельствует не только литература романтизма , но и современные социально-психологические эксперименты , фиксирующие стимулирующее воздействие И. на человеческую активность и самочувствие ), и как существо, страдающее от бесприютности и неадаптированное™, если И. обретают неупорядоченный и лавинообразный характер . Указанные онтологические и антропологические антиномии, связанные с И., заново проблематизируют все установки модерна и его культуру в целом .
- механизм формирования новых технологий и новых моделей поведения, к-рые создают предпосылки для социокультурных изменений. Способность об-ва к адаптации, к-рая делает возможным разрешение непосредственно стоящих и насущных для об-ва и человек а проблем, исторически вырабатывается в ходе осуществления ритуалов, в играх и др. видах деятельности, не составляющих насущной потребности , но, тем не менее, требующих формирования в человеч. культуре способностей отражать действительность , трансформировать действия и вносить элемент новизны. И. зависит от человеч. способности к творчеству и воз можно стей сооб-ва принимать или адаптировать рез-ты этого творчества. Нек-рые культуры обладают традицией обществ, поддержки И. Новые идеи , возникающие в индивидуальном сознании, распространяются в обществе, что создает возможность для социокультурных изменений. Процесс ы распространения, принятия или неприятия, модификации, институционализации, сами по себе являются творч. инновативными процессами. Соотношение между традицией и новацией зависит от историч. условий, определяющих развитие адаптивной стратегии человеч. сообществ. Лит.: New Forms of Work Organisation. Vol. 1-2. Gen., 1979; Drucker P.F. Innovation and Entrepreneurship: Practice and Principles. N.Y., 1985. Л.А. Мостова