Что такое Бестужев Александр Александрович (Марлинский)? Значение Бестужев Александр Александрович (Марлинский) в биографическом словаре

Бестужев , Александр Александрович, - выдающийся писатель , известный под псевдонимом Марлинского. Происходил из старинного дворянского рода ; родился 23 октября 1797 г. в высококультурной и талантливой семье, давшей России нескольких замечательных деятелей. Недюжинный человек был его отец , Александр Феодосьевич (1761 - 1810), весь ма образованный артиллерийский офицер , издававший в 1798 г. вместе с И.П. Пниным ""С.-Петербургский журнал"", занимавшийся различными науками и вопросами педагогии и написавший ""Опыт военного воспитания"" и "" Правила военного воспитания""; в своих научных и художественных интересах А.Ф. Бестужев был на стоя щий энциклопедист и из своего дома создал ""богатый музей в миниатюре"", как выразился один из его сыновей. Свою энергию и любовь к знанию он передал детям, из которых два сына, декабристы Михаил и Николай , были такими же образованными, деятельными, разносторонне способными людьми, как отец; выдающейся натурой была их старшая сестра Елена , любящая и самоотверженная, добрый гений этой семьи. Педагог по призванию, А. Ф. усердно заботился о воспитании своих детей, из которых быстро выделился второй сын, ""прилежный Саша"", особенно восприимчивый , впечатлительный , жадный к чтению. Десяти лет он был отдан в горный корпус . В его дневнике, который он тогда завел , ярко определился будущий "" Марлинский "", - ""с его складом ума и сердца, с его оригинально стью, саркастической речью, наблюдательным взором и пылким воображением"", как говорит его брат , Михаил, читавший этот документ , впо след ствии унич тоже нный. Уже на школьной скамье Бестужев обращал на себя внимание пылкостью и честолюбием. Учился он вообще хорошо , но не любил точных наук и, не преодолев своего отвращения к ним, выше л из корпуса, не окончив курса . Под влияние м старшего брата, моряка Николая, он хотел поступить во флот , рисуя себе в заманчивых чертах жизнь моряка; но та же математика преградила ему дорогу к гардемаринскому экзамену, и ему пришлось начать службу юнкером в лейб-драгунском полк у. ""Самолюбие, желание отличия на каком бы то ни было поприще , - рассказывает его брат, - сделали из него славного солдата и еще более наездника"". В 1818 г. он был произведен в офицеры . Служебные дела и серьезные литературные занятия чередовались в его жизни с легкомысленными любовными увлечениями и веселыми, подчас бесшабашными проказами. Он увлекся дочерью главноуправляющего путями сообщения Бетанкура , при котором он состоял одно время адъютантом, но важный сановник не согласился выдать свою дочь за небога того молодого офицера; этот отказ тяжело подействовал на Бестужева. В 1823 г., состоя адъютантом при сменившем прежнего начальника герцоге Александре Вюртембергском , Бестужев был штабс-капитаном гвардии, и перед ним открывалась блестящая служебная карьера , но дружеские связи и пламенный темперамент вовлекли его в заговор , разрешившийся 14 декабря 1825 г. открытым восстанием на Сенатской площади. Не играя особенно видно й роли в заговоре, далеко не крайний в своих политических убеждениях, не шедших, в сущности, далее умеренного конституционализма и вполне согласовавшихся с тогдашним общим настроением, Бестужев, популярная фигура которого всем бросалась в глаза , погубил себя несколькими бестактными остротами и резкими выходками, за которые товарищи не раз называли его фанфароном. На суде он пал духом и "" первый сделал важное открытие о тайном обществе"", как указала в своем приговоре разбиравшая дело комиссия , признававшая, что он ""умышлял на цареубийство и истребление императорской фамилии, возбуждал к тому других, соглашался также и на лишение свободы императорской фамилии, участвовал в умысле бунта привлечением товарищей и сочинением возмутительных стихов и песен, лично действовал в мятеже и возбуждал к оному нижних чинов"". Откровенность , о которой он впоследствии жалел, смягчила его у часть , и после полуторагодового сиденья в Петропавловской крепости и в одной из финляндских крепостей он был отправлен на поселение в Якутск , где прожил до июля 1829 г. Там, как видно из его писем к братьям Николаю и Михаилу, находившимся в Читинском остроге, и к Петру и Павлу, которых общий жребий , постигший семью , загнал на Кавказ , Бестужев по-преж нему был бодр и деятелен, много читал и работал, интересовался новым для него краем и всячески старался не опускаться . Он мечтал о возвращении в Россию, но понимал, что до забвения правительством прошлого еще очень далеко, и стал хлопотать о переводе на Кавказ. С радостью принял он весть о назначении его рядовым в кавказскую действующую армию. Паскевич определил его в 14-й егерский полк, и он сразу окунулся в ту обстановку войны и при ключ ений, которой жаждал не только в Сибири, но везде и всегда . Хотя кавказскому начальству было предписано его ""и за отличие не представлять к повышению, но доносить только, какое именно отличие им сделано"", надежда на дальнейшее у лучше ние судьбы у него была не совсем отнята; к тому же, в дали от подозрительного центрального правительства, местное начальство большей частью относилось к опальным мягко и не стесняло их надоедливым надзором и служебными придирками. Окружающих располагала к Бестужеву его литературная известность , в руках у него всегда были изрядные денежные средства, доставляемые пером, и, если не считать нескольких обычных и не для ссыльного служебных неприятностей, Бестужеву жилось лучше, чем многим его товарищам. Походная жизнь вполне удовлетворяла его жажду внешней деятельности, которой не могли утолить даже усердные занятия литературой; она дала ему воз можно сть хорошо изучить Кавказ. В 1835 г. за ряд боевых отличий он был произведен в унтер-офицеры, а новые отличия через год доставили ему офицерский чин, который он ""выстрадал и выбил штыком"". Он уже подумывал об отставке, о переводе хотя бы в гражданскую службу, но эта надежда не сбылась. 7 июня 1837 г. Бестужев был убит в бою с черкесами на мысе Адлере. - В литературе и вообще в жизни Бестужев - один из немногих людей, не знавших разлада между течение м внешних событий и внутренними переживаниями. Вот почему его личная история , богатая страданиями и переменами, не производит тяжелого впечатления. Его нельзя назвать жертвой; если судьба швыряла им по своему произволу, он не был в ее руках пассивной игрушкой и сам шел навстречу ее ударам, спокойно храня свою обычную жизнерадостность , отразившуюся с той же ясно стью в его литературной деятельности. Она после нескольких слабых опытов начала сь (1819) весьма удачно . Бестужев быстро стал заметным участником целого ряда периодических изданий, близко сошелся с Пушкин ым , Грибоедовым , Рылеевым , Булгариным , Греч ем , братьями Полевыми. В 1821 г. он издал книжку ""Поездка в Ревель"", помещал в журналах ( преимущественно в ""Соревнователе просвещения и благотворительности"" и в ""Сыне Отечества"") стихи, критические статьи и рассказы, а в 1823 и 1824 годах вместе с Рылеевым издал знаменитый альманах ""Полярная Звезда"", открывший этого рода сборником двадцатилетний ход. ""Полярная Звезда"", в которой, кроме издателей, участвовали Пушкин, Баратынский , Воейков , Вяземский , Греч, Давыдов , Дельвиг , А. Измайлов , Крылов , Дмитриев , Жуковский , Сенковский , Глинка , имела небывалый успех и упрочила положение Бестужева в литературе и в литературных кругах. Суд и ссылка на время прервали его литературную деятельность , но, быстро оправившись, он продолжал ее и в течение десяти лет написал большую и лучшую часть своих произведений, сделавших его одним из самых популярных и любимых писателей того времени . Биограф Бестужева, Н.А. Котляревский , делит его главное, беллетристическое наследие на четыре группы: "" Повести сентиментально-романтические по стилю и замыслу, в большинстве случаев исторические, сюжет которых взят либо из далекого прошлого, либо из более близких времен; повести или очерк и с сильным преобладанием этнографического элемента, - рассказы из сибирской или кавказской жизни, частью вымышленные, частью написанные с натуры; повести бытовые из современной жизни или очень близкой к современности; автобиографические рассказы с очень интимными страницами, своего рода дневники или листки из записной книги автора"". В первых своих рассказах, с историческим, quasi-историческим и фантастическим содержание м, Бестужев выказал себя сентименталистом и романтиком. Они отличаются богатством фабулы, разнообразием старательно выписанных подробностей, патриотическим одушевлением и благомыслящим морализмом. Здесь он был еще далек от действительности (""Гедеон"", ""Изменник"", ""Наезды"", ""Роман и Ольга"", ""Ревельский турнир"", ""Замок Нейгаузен"", ""Замок Эйзен""), но значительно приблизился к ней, когда настали для него годы творческой зрелости, ускоренные обрушившейся на него катастрофой. Бестужев один из первых в русской литературе стал описывать русскую природу, русское общество , жизнь обыкновенных русских людей. Он не растерял впечатлений, которые дали ему Сибирь и Кавказ, и на фоне роскошной, угрюмой или величавой природы рисовал человека с бурной, энергичной душой, который на долгие годы, до торжества натурализма, царил в русской прозе. С конца двадцатых до конца тридцатых годов в журналах появились "" Военный антикварий"", ""Испытание"", ""Вечер на кавказских водах"", ""Лейтенант Белозор"", ""Аммалат-бек"", ""Красное покрывало"", ""Рассказ офицера, бывшего в плену у горцев"", ""Мулла-Нур""; последние четыре посвящены кавказской жизни. Его особенно привлекал военный и гражданский героизм , который он рисовал в повестях ""Мулла-Нур"" и ""Аммалат-бек"". В них много неестественности и аффектации, объясняемых отчасти экзотизмом героев, но много верности местному бытовому колориту и много несомненной психологической правды , делающей их в сравнении с произведениями предыдущего периода значительным шагом вперед , к реализму. Еще большей творческой победой Бестужева были его наблюдения над окружавшими его русскими военными типами (в ""Письмах из Дагестана"", ""Испытании"", набросках к задуманному роману ""Вадимов""), реальными картина ми и фигурами военного быта. Бестужев первый открыл тот мир, где Лермонтов нашел впоследствии своего Максима Максимовича, Лев Толстой - Платона Каратаева и серых героев Севастополя и того же Кавказа; здесь наглядная действительность как бы сама удерживала необузданную фантазию Бестужева и оказала его творчеству самую дорогую услугу. Уже настоящим бытовиком-жанристом выказал себя Бестужев в тех повестях (""Фрегат Надежда "", ""Поволжские разбойники""), где он сатирически изображал большой свет и жизнь дворянства, а также в тех, где он рисовал просто й народ (""Будочник-оратор"", ""Мореход Никитин""); в них он вывел ряд удачных типов и, хотя они впоследствии были лучше выяснены и осложнены крупными художниками-реалистами, за Бестужевым остается великая заслуга пролагателя пути. Новатор в русском искусстве, справедливо жаловавшийся, что ""не может жить ни со стариной, ни с новизной и должен угадывать все-на-все"", Бестужев с инстинктивной верностью угадал потребности эпохи и подготовил возможность блистательного расцвета в русской прозе и романтизм а ( Гоголь ), и реализма (Пушкин, Гоголь, Лермонтов). Ясно сознавая ребяческий характер литературы своего времени, отсутствие в ней прочно установленных принципов, он говорил, что если ""для Руси еще невозможны гении , то вот и разгадка моего успеха. Сознаюсь, что я считаю себя выше Загоскина и Булгарина, но и эта высь по п лечу ребенку... Сегодня в моде Подолинский , завтра Марлинский, послезавтра какой-нибудь Небылинский, и вот почему меня мало радует ходячесть моя"". А ""ходячесть"" Бестужева была выдающаяся. Каждая новая повесть ""Пушкина в прозе"", как называли Марлинского, вызывала сенсацию; он был самым читаемым автором своей эпохи, и соперничать с ним в популярности мог только Пушкин, который называл его русским Вальтер Скоттом и думал, что он в России будет ""первый во всех значениях слова"" (влияние Бестужева на Пушкина запечатлено в ""Выстреле"", ""Дубровском""). Нравился он Грибоедову, Кюхельбекеру , Сенковскому; высокого мнения был о нем Н. Полевой . На общество Бестужев сильно влиял созданными им характерами, страстными, пылкими, не знающими меры ни в добре , ни в зле, эффектными ситуациями, в которые ставил он своих героев, игрою контрастов, резкой отчетливостью красок, среди которых преобладали белая и черная . Недаром его любимым автором был эффектно-причудливый Гюго , г лава молодого французского романтизма; Бестужев писал о нем: "" Перед Гюго я ниц, это уже не дар, а гений во весь рост"". В героях Гюго он нашел прототипы своих бурнопламенных героев с их демонически-бешеными страстями, порывистыми движениями, театральными позами, вечной патетической приподнятостью, напыщенным язык ом. Они говорят, например : ""все, о чем так любят болтать поэты, чем так легкомысленно играют женщины, в чем так стараются притворяться любовники, - как растопленная медь , над которой и самые пары , не находя истока, зажигаются пламенем... Пылкая и могучая страсть катится как лава; она увлекает и жжет все встречное; разрушаясь сама, разрушает в пепел препоны; и хоть на миг, но превращает в кипучий котел даже холодное море"". ""Огненная кровь текла в моих жилах"", - говорит один; другой ""готов источить кровь по капле и истерзать сердце в лоскутки""... Как ни ходульны эти страсти , как ни трескучи выражения, - в них сказалась душа писателя, который в чувства и речи своих героев вложил всю силу собственного патетизма. Он не только оправдывал свои психологические крайности и стилистические излишества, но дорожил их буйством и гордился своей писательской манерой: ""Перо мое смычок самовольный , помело ведьмы , конь наездника... Бросаю повода и не оглядываюсь назад , не рассчитывая, что впереди . Знать не хочу , заметает ли ветер след мой, прям или узорен след мой. Перепрыгнул через ограду, переплыл за реку , хорошо; не удалось - тоже хорошо... Надо ели мне битые указы ваших литературных теорий chaussees, ваши вековечные дороги из сосновых обрубков, ваши чугунные ленты и повешенные мосты, ваше катанье на деревянной лошадке или на разбитом коне... Бешеного, брыкливого коня сюда ! Степи мне - бури ! Легок я мечтами, - лечу в поднебесье ; тяжел думами, - ныряю в глубь моря""... Для Бестужева в этих словах не только образный канон романтизма, но и прямо й язык души ( таков он и в своих письмах, вплоть до самых интимных), искренний и естественный по-своему, лишь у подражателей его обратившийся в тот смешной ""марлинизм"" ( образец его в стихах дал Бенедиктов ), на который напал , сам одно время бывший под влиянием Марлинского, Белинский , сокрушивший литературную славу Бестужева. Белинский восстал на ""внешний"" романтизм, ""псевдо-романтизм"" Бестужева; но при всей своей антипатии к Бестужеву великий критик не мог не признать , что он был ""первый наш повествователь"", ""зачинщик русской повести"". В самой приподнятости его авторской психологии и стиля С.А. Венгеров справедливо видит ""протест против пошлости окружающей среды, подготовивший ту выработку презирающей житейскую действительность свободной личности, которая легла в основу новой русской общественной мысли"". Не меньшее значение имел Бестужев как критик. ""Ты достоин создать критику"", писал ему (1825) Пушкин, всю жизнь мечтавший, когда-то явится в России ""истинная критика "". Сам Белинский говорил о Бестужеве: ""Многие светлые мысли, часто обнаруживающие верное чувство изящного, и все это, высказанное живо , пламенно, увлекательно, оригинально и остроумно, - составляют неотъемлемую и важную его заслугу. Он был первый, сказавший в нашей литературе много нового... Марлинский не много действовал как критик, но много сделал, - его заслуги в этом отношении незабвенны""... В критике он, при всей природной нелюбви к абстракции, при романтической ненависти к предвзятой теории , руководствовался непосредственным эстетическим чутье м. На критику Бестужев смотрел как на ""краеугольный камень литературы"". Понимая, что молодое общество, в котором ""литературное имя можно подчас купить и завтраками"", надо ""водить под ручку"", Бестужев, стоя с начала двадцатых годов на критической страже, ""кричал как гусь капитолийский"", не брезгая, как впоследствии и Белинский, и самыми ничтожными поводами: ""кого бы и как бы ни разбирали, все-таки рано , поздно ли, это принесет пользу; в спорах критических образуется вкус , и правила языка принимают твердость "". Элементарные воззрения его на критику быстро развились и усложнились, и уже в ""Полярной Звезде"" на 1823 г. появилась его большая и серьезная статья : ""Взгляд на старую и новую словесность России"". После множества отрывочных, по большей части, комплиментных отзывов о современных писателях, Бестужев пришел к заключению, что русская литература находится, несмотря на множество писателей, еще в младенческом состоянии, что доказывается бедностью прозы и преобладанием стиха - этой ""детской гремушки""; причины этого явления он усматривал в территориальной огромности России, мешающей ""сосредоточиванию мнений"", т. е. возникновению центров образованности, а также в пренебрежении общества к родному языку, в писательской кружковщине. В следующем обзоре: ""Взгляд на русскую словесность в течение 1823 г."" (""Полярная Звезда"" за 1824 г.), Бестужев констатировал общий застой в литературе, наступивший, по его мнению, после периода войн (1812 - 1814), и недостаток творческих мыслей. Гораздо ценнее была его третья статья ""Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов"" (""Полярная Звезда"" за 1825 г.); в ней он прямо заявил, что ""у нас нет литературы"" (за ним это повторили Надеждин , Н. Полевой, Белинский), потому что нет воспитания, нет общественной жизни, где было бы поприще уму и характеру. Средства для борьбы с таким положением вещей Бестужев указал в напечатанной им в 1825 г. переводной статье о поэзии XIX в., где удостоверял, что в литературе уже проявилась наклонность к реализму, удовлетворить которую может народность : ""...нам нужно народное содержание. У нас народ остается вне литературы... Будем же ровесники нашему времени, будем оригинальны и самобытны и совокупим воедино все точки зрения, вместим в себе все системы"". В этой формуле видна попытка создать эклектическую связь между реализмом и романтизмом. Развивая несколько лет спустя (""Московский Телеграф"", 1833) свои мысли о после днем , Бестужев снова отнес к нему все самобытное, органически-народное, оригинальное; в этом определении, по которому, как заметил Белинский, все талантливые писатели - романтики, а романизм - ключ ко всякой мудрости, выразилась теоретическая слабость Бестужева, но сказалось и верное практическое чутье, влекшее его к художественной свободе и независимости от цепей предустановленного канона . Этого чутья, впрочем , было бы мало для более или менее правильного руководства шагами Бестужева как критика; но им придавали относительную твердость его общественные взгляды . Систематическое выражение их находим в письме к Николаю I , писанном в крепости. Царю Бестужев указал на то же явление , на которое указывал в критических статьях читающей публике, - что в России нет общественной жизни. В стране мало денег; крестьянство угнетено; буржуазии не дают развиваться : ""Мещане, класс почтенный и значительный во всех других государствах, у нас ничтожен, беден, обременен повинностями, лишен средств к пропитанию"". Войско эксплуатируют и просто грабят. Сельское духовенство , нищее и лишенное нравственного авторитета, не оказывает никакого доброго влияния на народ. Дворянство разоряется в праздности и сутяжничестве. В государственной службе неслыханно развиты протекция и капральство ; в судах царит лихоимство . Эта мрачная картина, сама по себе не новая и в общих чертах сходящаяся с показаниями многих других членов тайного общества, показывает, как внимательно изучал окружающую жизнь блестящий гвардеец-писатель, как сильно было в нем гражданское чувство. Оно насквозь пропитало его критические опыты; им дышат его отзывы о Пушкине, которые мы должны принять с рядом оговорок, для Бестужева и тридцатых годов необязательных; но они ясно показывают, какие общественные требования предъявлялись Бестужевым писателю. Он был ""готов схватить Пушкина за ворот , поднять его над толпой и сказать ему: ""Стыдись! Тебе ли, как болонке, спать на солнышке перед окном, на пуховой подушке детского успеха? Тебе ли поклоняться золотому тельцу, которого зовут немцы ""маммон"", а мы, простаки, ""свет""?""... ""Скажите ему от меня, - писал он однажды Н. Полевому, - ты надежда Руси, не измени ей, не измени своему веку, не топи в луже таланта своего, не спи на лаврах""... Во всех его произведениях, особенно в критических статьях, чувствуется публицистическая жилка , и некоторые рецензии Бестужева дали министру С.С. Уварову благодарный материал для обвинительного акта против ""Московского Телеграфа"". Не только философской и исторической стороной своей критики, но и публицистической Бестужев уготовал путь критике Белинского. То повышенное чувство, которое вложил Бестужев в своих героев и в свой стиль , роднилось в нем с беззаветным оптимизмом; рядом с восторженностью и страстностью у него нет места пессимизму или пассивному квиетизму. Бестужев был убежден, ""что если один народ коснеет в варварстве, если другой отброшен в невежество , зато десять других идут вперед по пути просвещения, и масса благоденствия растет с каждым днем; это льет бальзам в растерзанную душу честного человека, утешает гражданина, обиженного обществом"". Поколение тридцатых и сороковых годов черпало в произведениях Бестужева нравственную бодрость и волю к жизни, с которыми ему легче было терпеть и бороться с жестокими общественными условиями. - Сочинения Бестужева были изданы несколькими собраниями: ""Русские повести и рассказы"", 8 частей, 1832 - 1834 годы; 2-е издание , 8 частей, 1835 - 1839 годы; 3-е издание, 9 частей, 1838 - 1839 годы; ""Полное собрание сочинений"", IX - XII частей ( продолжение 2-го издания повестей), 1838 - 1839 годы; полное издание 2-е (вообще 4-е), 12 частей, 1843 г. Биографические и библиографические сведения собраны у С.А. Венгерова ("" Критик о- биографический словарь русских писателей и ученых"", III т., 147 - 177, и ""Источники словесности русских писателей"", т. I). Лучший биографический очерк и полная оценка литературной деятельности Бестужева принадлежат Н.А. Котляревскому ("" Декабристы кн. А.И. Одоевский и А.А. Бестужев-Марлинский"", СПб., 1907). Н. Лернер .